Главный психиатр Тель-Авива Жанна Якиревич: 70% украинцев будет нуждаться в эмоциональной помощи

– Израиль довольно давно находится в вооруженном конфликте с палестинцами. Как в такое время чувствуют себя израильтяне? Что дает стимул не опускать руки?

– Я думаю, что и Украину, и Израиль можно назвать странами посттравматического синдрома. Несмотря на то, что полномасштабное вторжение в Украине идет два года, война продолжается с 2014 года. И я думаю, что до этого, может быть, была скрытая политическая и экономическая война. Украина хочет бороться за свой путь.

У Израиля также очень особенное и конфликтное место на Ближнем Востоке. С одной стороны, создание государства Израиля происходило на фоне травмы Холокоста. А кроме того, с первого дня существования государства продолжаются военные и политические конфликты только из-за права Израиля на жизнь.

Происходящее на протяжении многих лет влияет на сознание людей. Это передается из поколения в поколение, и не может не отражаться в сознании людей. Кто-то, возможно, воспринимает это, как некую воинственность, но ситуация отличается кардинально.

Людей, страдающих от ПТСР, с каждым днем становится все больше и больше. В истории Израиля посттравма проходила метаморфозу в течение этих лет. Люди, приехавшие в Израиль, не обсуждали те травмы, которые пережили ранее.

Я думаю, что в последние годы проблема посттравмы привлекает особое со стороны служб здравоохранения, обороны, что позволяет очень активно трансформировать существующую структуру помощи, позволяя более эффективно справляться с последствиями как военным, так и гражданским лицам, пережившим кризисные ситуации.

Правительство финансирует большие проекты для пострадавших на войне, для демобилизованных и ветеранов. Кроме того, в Израиле созданы структуры, работающие на благотворительной основе. Например, есть организация, которую основали ветераны войны 1973 года, в том числе, побывавшие в плену. И такое участие неправительственных организаций имеет огромное значение в структуре помощи людям.

– Обострение конфликта может произойти в любой момент. Как местные воспринимают это морально?

– Многие из нас живут в состоянии определенного возражения. Я помню свою первую реакцию, когда начался обстрел 7 октября. Он начался в шесть часов утра, за день до этого я вернулась из-за границы.

Окей, обстрел, мы можем доверять нашим системам ПВО, и у нас есть бомбоубежища в каждом доме, что придает дополнительную уверенность.

Возражение понемногу распадается, когда обстрелы учащаются. Когда вы находитесь вне дома, например, в дороге — это вызывает мощную волну тревоги, вплоть до панических атак.

Люди лишний раз не выходят на улицу. И такое поведение, в конечном счете, очень ограничивает. Это влияет на настроение и работоспособность, создает определенный фон грусти, тревоги и подавленности.

В Израиле сдержанно относятся к обстрелам, поскольку уверены в системах ПВО и бомбоубежищах в домах и на улицах (фото: Getty Images)

– Как в Израиле и Украине реагируют на воздушную тревогу? В чем разница?

– Израильтяне в этом отношении очень послушны. Причем, возможно, в последнее время еще более послушны и ответственны. Люди при звуках тревоги перемещаются в бомбоубежища, или наиболее безопасные места: коридоры, лестничные пролеты т.д., и ждут 10 минут после того, как сработало ПВО.

Кроме того, во всех СМИ и соцсетях постоянно напоминают, что делать в случае обстрела. Нужно немедленно остановить автомобиль, отойти от машины на несколько метров, лечь на землю и прикрыть руками голову. Или укрыться за естественными преградами или в ближайшем здании.

То, что я видела в Украине, говорит о том, люди меньше обращают внимание на правила безопасности. От друзей из Украины я временами слышу: "Да, ночью была тревога, но я даже с кровати не встала". Это настораживает.

Ну и гражданская инфраструктура безопасности не настолько развита. До 24 февраля в Украине никто не предполагал, что может быть большая война, и многие бомбоубежища были заброшены.

В воюющей стране очень важно постоянно повторять и знать базовые правила безопасности, в том числе – наиболее защищенные места в каждом помещении.

– Как в Израиле воспитывают детей в учебных заведениях? Рассказывают ли им о возможных боевых действиях, дают военную подготовку?

– Дети растут в условиях периодических обострений в области безопасности. Если вы слышите тревогу и звуки разрывов – не нужно дополнительных объяснений о возможных военных действиях. К тому же, в Израиле существует убеждение, что служить в армии престижно. Это передают младшим поколениям. Определенная подготовка или первая медицинская помощь могут быть в старших классах.

При этом, каждый ребенок, и мальчики и девочки знают, что в 18 лет они получат повестку и их призовут в армию. И они, если потребуется, будут защищать свои дома и свои семьи. И понимают, что вместе с ними будут служить дети министров, депутатов, судей и миллионеров. И никому не придет в голову «отмазывать» своих детей, подставляя под пули чужих. И что в каждой семье есть свои солдаты.

Поэтому, израильтяне любят своих бойцов, а каждый солдат знает, что он – гордость всего народа. Немного патетично, но именно это и чувствуют израильтяне. Поэтому, служить в армии – престижно.

Кроме того, армия — это очень разноплановая структура. Молодежь видит в этом не обузу, а перспективу. Ребята могут получить востребованные навыки, образование, которое может служить им всю жизнь.

Я вам расскажу историю своей знакомой, воспитывающей сына. Подруга из Казахстана приехала их навестить и привезла детям игрушечные пистолеты. Проходившая мимо израильтянка заметила: "А зачем вы даете детям такие игрушки? У них еще будет на это время".

– Пользуются ли израильтяне психологической помощью? Если да, то с какими запросами обращаются?

– Да. Запросы можно разделить на две категории: все, что связано с войной (хотя, если это военные или демобилизованные – чаще обращаются в структуры Минобороны); и обычные проблемы мирного населения.

В Израиле люди могут приходить с нарушениями сна, депрессивным настроением, тревожными расстройствами. В основном жалобы направлены на клинические проявления стрессовых расстройств.

Что касается детей, приводят с расстройствами поведения. Например, ребенок стал более беспокойным или хуже ведет себя в школе.

– Какую психологическую помощь оказывают военным?

– Есть целые комплексные программы. Прежде чем призывник начинает службу, проводят исследование психологического профиля. Это позволяет определить пригодность для разных видов деятельности, да и людей с потенциальными отклонениями "отсеивают" заранее.

В процессе прохождения службы каждый солдат может получить психологическую помощь, потому что психологи находятся на местах службы.

В дальнейшем, если человека признают пострадавшим от войны, то Минобороны выдает пенсию и оплачивает все необходимое обследование, лечение, реабилитацию. В полной мере это относится и к психологической помощи.

Более того, такие люди могут получать помощь частных специалистов, и Министерство обороны оплачивает это тоже.

Израильские дети знают, что служить в армии их страны – это престиж, а не бремя (фото: Getty Images)

– Какие проблемы вы наблюдаете в Украине в сфере психологической помощи?

– Мое знакомство с пациентами в Украине началось с выездов вместе с врачами организации "Фрида" в горячие точки и деоккупированные территории. "Фрида" - это украинско-израильская гуманитарная миссия, объединяющая свыше 1000 медиков из разных стран.

Я думаю, что сейчас украинцам сложно говорить о своих проблемах. Они пытаются выжить и озабочены повседневными проблемами, мало задумываясь о душевном равновесии. Похоже, что и властные органы пока не очень задумываются о ментальном здоровье нации. А это – огромная проблема, которая будет только усугубляться.

При этом, система здравоохранения в Украине очень централизована. Есть большие больницы в крупных городах и недостаточно амбулаторий или мобильных служб. Этого мало для помощи людям в кризисных ситуациях, а на периферии – тем более. Именно эти задачи и могут решать волонтерские организации вроде нашей "Фриды".

Кроме того, я обратила внимание, что психологическое образование очень неоднородно. В Израиле это построено несколько иначе. Специалисты, имеющие статус психолога, структурированы по степеням и отдельным направлениям. Есть разные клинические программы, где нужно стажироваться и определенное время проработать. Только после этого они могут практиковать и называть себя психологами.

С первых дней войны в Украине мы оказывали людям медицинскую помощь там, где зачастую просто нет других врачей. И сейчас в рамках миссии "Фрида" стартовал проект, который позволит оказывать психологическую помощь там, где она полностью отсутствует. Система, создаваемая в рамках нашей организации –инновационна для Украины и, отчасти, перекликается с израильской.

Психологи выезжают к людям, находящимся в самых горячих точках и наиболее страдающим от состояния тревоги, беспомощности, потери. Очень рассчитываем, что к нам в команду придут люди с образованием и опытом, которые разделяют методы и подходы современной психологической науки.

Думаю, такая модель с участием профессиональных общественных организаций, основанная на современных международных практиках, может поменять существенно качество и объем психологической помощи в Украине, хоть это и кажется сейчас слишком амбициозным.

Украинско-израильская миссия "Фрида" помогает жителям прифронтовых и деоккупированных территорий Украины (фото: instagram.com/frida_ukraine)

– Какие еще паттерны сегодня не работают?

– Посттравма усиливает проблемы, которые были не столь выражены в довоенное время. И паттерн "держать все в себе" уже срабатывает. Избегать людей, придерживаться одиночества – это все не эффективно.

Паттерн жертвы тоже не актуален. Кстати, и в Израиле он также весьма распространен. "Я жертва, поэтому мне все должны". Это очень неэффективно для человека, потому что не дает принять проблему и разобраться с ней.

Еще, зачастую, наше воспитание базируется на негативных посылах: "Ты недостаточно хорош". Негативные посылы провоцируют людей скрывать свои ошибки, не позволяя работать над собой. Ведь если мы скрываем причины, то не можем изменить подходы.

– Что общего между украинцами и израильтянами?

– Украинцы – очень душевный народ. Думаю, они очень хотят учиться. Я встретила очень много доброжелательности. Например, в том, как врачи говорят о своих пациентах.

Кроме того, есть очень много боли. И это то, в чем мы схожи. Кстати, накопленная боль очень свойственна и врачам. А между тем, это люди, от которых ожидают тотальной компетентности, а им самим негде искать поддержку.

Например, во "Фриде" врачей учат проводить психологический дебрифинг (психологическая беседа с человеком, пережившим экстремальную ситуацию или психологическую травму, - ред.) То есть врачи-волонтеры тоже люди, им свойственно профессиональное выгорание от огромного количества горя и боли пациентов, окружающих их на работе.

И подобная система позволяет не только анализировать клинические случаи, с которыми сталкиваются медики "Фриды", но и защищает их от высокого уровня стресса.

В медицинских университетах Израиля есть психологическое сопровождение студентов от первого до последнего курса. Подобная практика существует и у уже практикующих психотерапевтов и психологов. Это, как бы, такое пространство, где они могут обсудить трудности.

Представьте себе, если на месте работы на начинающего врача будут повышать голос, он замкнется в себе, и со временем рискует стать равнодушным к человеческой боли. А равнодушие делает врача профнепригодным. Поэтому, не наказание за ошибку, а лишь ее обсуждение приведет к улучшению результатов. Такое отношение к медикам во "Фриде".

– Что вы советуете своим пациентам для снижения тревоги и успокоения? Каких знаний их учите?

– Говорить о том, что вас беспокоит. Это легитимно. Никто за это не осудит. Если человек не говорит о своих проблемах, значит ему неправильно задали вопрос. Не бойтесь говорить, расскажите специалисту, что у вас на душе.

Если охватывает паника, то есть несколько простых и конкретных действий, которые помогут успокоиться в данный момент, здесь и сейчас. Эти техники универсальны и широко распространены.

Для начала важно найти более безопасное место. Чтобы справиться с приступом паники, нужно вернуться в прежнее состояние, или, как говорят психологи, "вернуться в тело".

Для этого применяются различные дыхательные практики, например, "дыхание 3-5-7". То есть, вы на три секунды делаете вдох, на пять – задерживаете воздух, на семь – выдыхаете. Это усиливает физические ощущения и быстро снижает уровень острого стресса. Есть методики быстрой релаксации, можно практиковать медитацию.

К примеру, начинается обстрел и рядом с вами кого-то охватывает паника, можно использовать модель "Действуй". Важно вернуть этому человеку чувство контроля над ситуацией и ощущение собственной пользы.

Когда у человека есть задача, это заставляет мозг принимать решения, отвлекая от панических мыслей и изменяя восприятие ситуации. Нужно определить для него маленькие, конкретные, не очень интеллектуальные задачи, и простые действия непременно отвлекут его от сиюминутной тревоги.

Пока идет война, нельзя об этом забывать. Каждый может и должен подобрать для себя что-нибудь наиболее эффективное.

Доктор Жанна Якиревич с Романом Гольдманом и Марком Невяжским, идеологи миссии "Фрида" (фото: Виталий Носач / РБК-Украина)

– Если бы сейчас перед вами стояли украинцы и израильтяне, чтобы вы сказали им?

– Что осознанность и видение цели придают человеку мужество. А необходимость заботиться о тех, кто рядом с тобой – не позволяет слишком переживать о себе, помогая справляться с внутренней тревогой.

Поэтому, хоть это может показаться банально, но я бы сказала: "Обними того, кто рядом". Ответственность за себя и ближнего, готовность помочь, приверженность этическим принципам – именно это защищает от страха и делает нас людьми.