1 октября Украина чествует тех, кто ежедневно берет на себя самое тяжелое бремя войны, кто рискует жизнью и здоровьем ради свободы, или уже отдал его в борьбе с врагом. Сегодня в рядах Вооруженных сил служат более 880 тысяч украинцев, еще почти 1,3 млн имеют статус ветеранов. Каждая их история – это об отваге, боли и преданности Родине.
Ко Дню защитника и защитницы РБК-Украина собрало истории военных, которые олицетворяют силу и мужество нашего народа в борьбе против оккупантов.
Боевой медик Анна "Крапива" Продан – почти 9 лет на фронте. Во время АТО прошла Верхнеторецкое, во время полномасштабки – Бахмут, Серебрянский лес, Курахово. Сейчас – на Харьковском направлении.
"Своих 300-х я никогда не считала. Спасти жизнь – это очень громко звучит. Конечно, первая неотложная помощь – это важный этап, потому что люди могут умереть от кровопотери или непонимания, что делать. Но спасение жизни – это длинная цепочка: первая помощь, эвак, стабпункт, госпиталь", – говорит боевой медик.
Дальше приводим прямую речь Анны.
Я присоединилась к армии в 2016-м вскоре после окончания медицинского училища. Мне было 19 лет, я не сильно думала, куда иду и для чего. Тогда гражданские не знали, что такое война, видели ее только из телевизора. Я узнала, что нужен медик в военную часть, решила, что пойду.
Когда только попала на фронт, люди были мотивированы. Все туда шли с патриотизмом, были дружные, слаженные. Было понимание, что у нас есть враг. Я просто не знаю, как можно быть в стороне от войны, если ты что-то умеешь и можешь быть полезным.
Служила в 58-й бригаде. Позывной мне дал командир роты еще в 2016 году. Сказал, что я могу ужалить, но я полезная, и без меня никуда. Когда я впервые за полгода вернулась из зоны АТО в отпуск, мама посмотрела и сказала, что это мое, я нашла свое место.
Я боевой медик роты, нахожусь с подразделением непосредственно на позициях. Оказываю первую помощь раненым, тогда приезжает эвак и я передаю 300-го им, а сама остаюсь. Захожу на дежурство на неделю-две, иногда приходится просидеть месяц, потому что ситуация не позволяет измениться и выйти.
Здесь для медиков все такие же угрозы, как и для других. Трудно быть постоянно под обстрелами, но тяжелее всего терять людей, потому что все остальное можно физически и морально "вытянуть".
Помню своих первых 300-х. Был минометный обстрел, трех ребят посекло осколками. Один был тяжелый: пневмоторекс, контузия, внутренние органы были повреждены ударной волной. Я оказала помощь всем, но потом самый тяжелый умер в больнице. Когда видишь раненого, то делаешь все, что надо, а уже потом можешь сесть и это как-то "переварить".
Те, кто имеет легкие ранения, возвращаются на службу. К сожалению, многих из тех, кому я помогла, уже нет. Тяжелые раненые идут на "списание". Мы поддерживаем связь, иногда они интересуются моими делами, в "полях" почти не пересекаемся. Парни очень благодарны за помощь.
За почти 9 лет службы у меня было два перерыва где-то по 5 месяцев между контрактами. Когда родила дочь, то отпуск взяла на 3 месяца. Она осталась с мамой. Дочери уже будет 8 лет. Вроде с пониманием относится к моей службе, часто говорит, что и сама хочет быть боевым медиком. Но периодами она очень скучает и хочет, чтобы я вернулась домой. Сейчас я на этапе увольнения, потому что очень устала.
Перед полномасштабной войной у меня закончился контракт, я не служила. 24 февраля 2022 года я собралась и пошла в военкомат, хотела попасть в свое подразделение, но они уже были под Конотопом, а туда невозможно было прорваться – рядом стояли россияне. Но в конце концов я таки попала в свою бригаду.
Уже сколько лет идет война, но многие еще не привыкли, что девушки бывают на передовой. Недавно здесь на Харьковском направлении у наших смежников ранило ребят, а медика у них не было. Я прибыла на помощь и они были в шоке, что из чужой роты прибежала девушка: что я здесь вообще делаю на передовой? Хорошо, что там была хорошая зеленка (лесистая местность, – Ред.), в этих условиях я смогла не только помочь, но даже капельницу поставить.
Женщинам в гражданской жизни бывает трудно, а на службе – тем более: условия труда, специфический график, различные моральные ситуации. Но ты пришел на службу, ты понимал, что делаешь и знал, куда идешь. Ты понимаешь, что ребятам трудно, а если ты будешь обузой, то кому тогда нужна такая помощь. На тыловых должностях женщинам, думаю, также трудно.
В первые годы АТО женщины в армии – это единичные случаи. Когда я пришла, в батальоне было только две девушки, потом уже появились 3 медика, делопроизводитель. Сейчас женщин гораздо больше.
Дискриминация в армии встречается, но это больше зависит от командиров. Девушкам надо постоянно показывать, что ты можешь работать, как парни. Да, эмоционально мы сильны, но физически уступаем мужчинам. Командиры должны это учитывать.
Еще с 2014-го поднимается вопрос, который до сих пор актуален – проявление уважения к защитникам. Минимально, что могут сделать гражданские, когда видят военного – просто сказать спасибо. Сейчас редко такое услышишь. Пропасть между гражданскими и военными стала меньше, но она не исчезла.
На момент публикации Анне подписали приказ на увольнение.
Игорь "Поттер" Мусиенко в первые дни полномасштабной войны "штурмовал" военкоматы, чтобы записаться в добровольцы. Но из-за сахарного диабета I типа в армию его не брали. Несколько месяцев "Поттер" волонтерил – возил машины на фронт, но мечтал "летать" на дронах.
В июне 2022-го Игорь таки прорвался в 58-ю бригаду. Прошел Купянск, Кременную, Золочев, Урожайное. Сейчас – на Харьковском направлении. В этой же бригаде служит родной брат Игоря, Анатолий, тоже с диабетом I типа.
"Когда я в окопах ставил себе инъекцию инсулина, ребята сначала думали, что я наркоман. Им было проще принять эту мысль, чем то, что рядом с ними диабетик. На самом деле мой диагноз позволяет находиться на передовой, главное ответственно относиться к своему состоянию", – рассказывает военный.
Дальше приводим прямую речь Игоря.
Еще до полномасштабки я осваивал профессию пилота на квадрокоптерах. Потому что вопрос был не в том, будет ли война, а – когда она будет. Я чувствовал свой долг быть в армии. На тыловых должностях я не хотел служить, хотел летать. Но из-за того, что я инсулинозависимый, мне говорили: сиди дома.
Когда волонтерил на Донбассе, познакомился с военными. Они помогли попасть в армию, но поставили перед выбором – или идешь в штаб, или не идешь в армию вообще. Я пошел в штаб, но через полгода таки попал в боевое подразделение самоходной артиллерии на должность пилота. После первого полета очень гордился собой – я достиг того, к чему так долго шел.
За любовь к полетам получил позывной "Поттер", только волшебник Гарри летал на метле, а я – на дронах. А еще я тоже ношу очки, и родом из Конотопа, а наш город в народе имеет "ведьминскую славу".
Где-то полгода я занимался корректировкой, разведкой для артиллерийских средств. Во время ротации в Серебрянском лесу познакомился с ребятами, которые летали на FPV и я загорелся этим, потому что так можно не просто наблюдать, а уничтожать технику и личный состав врага.
Пытался продвигать идею, что нам надо FPV, но в артиллерии это было трудно. Пока не пошел приказ сверху о создании молодых подразделений FPV, ничего не двигалось. Мы с напарником создали новое подразделение, но потом мне повезло попасть в батальон беспилотных систем, где я сейчас.
Вообще, я сержант-менеджер третьей категории персонала штаба. То есть у меня штабная должность, но имея опыт, я не могу отказаться от удовольствия, чтобы выехать на позиции и немножко поработать.
У нас есть линия, которую мы держим. Там работают батальоны различных вооружений сухопутных войск нашей бригады и смежников. Наша задача – делать все, чтобы они остались живы. То есть это оборона: отражение штурмов, уничтожение техники, идущей по переднему краю, отрезание логистики, чтобы усложнить работу врага.
Чтобы работать в полевых условиях, мне надо максимально все продумать: как сделать так, чтобы в случае обстрела, если посечется броник или рюкзак, у меня уцелел инсулин. У меня с собой всегда три аптечки – одна на броне, другая в рюкзаке и еще одна резервная лежит вместе с дронами. Отдельно на броне натыканы "шприц-ручки". Кроме того, всегда есть Сникерс или Марс на случай, если упадет сахар и придется его поднимать в экстренных условиях.
Государство обеспечивает инсулином, я могу его получить в аптеке. Но я крайне редко бываю дома, поэтому скупаюсь сразу на полгода. У нас есть холодильники, поэтому проблем с хранением нет.
А вот техническое обеспечение у нас не на том уровне, как бы хотелось. Но мы находим инвесторов, волонтеров, люди помогают. Хорошо, что нам выдают государственные FPV, но они были бы актуальны полгода назад. Сейчас их приходится доукомплектовывать, переделывать детали. Это все стоит денег, а детали надо заказывать или в Китае, или Европе и ждать их. А время – самое дорогое.
С технической стороны самое трудное в моей работе – это заезд и выезд на позиции, потому что есть много дронов-ждунов, которые минируют все подходы на несколько километров. А еще оптоволоконные-FPV, которые добавляют проблем (россияне начали применять оптоволоконные FPV-дроны, поскольку их невозможно обнаружить или заглушить стандартными средствами радиоэлектронной борьбы, – Ред.) Это именно та вещь, которую мы упустили в этой гонке. И она нам дает больше всего проблем.
Если говорить о моральной стороне, то очень отвлекает от сосредоточения на важных задачах равнодушие большей части нашего населения. Это выбивает из колеи. Особенно, если учитывать последние новости о минуте молчания на Крещатике...
Люди, живя свою прекрасную жизнь, не могут уделить минуту уважения военным, которые отдали за них все. Ты понимаешь, что когда-то можешь быть в их числе, а другим будет пофиг. Это подкашивает.
Ко Дню защитника лучшим чествования будет поддержать своего военного-друга, родственника, знакомого. Закрыть какую-то потребность. Многие волонтеры собирают вкусняшки к празднику, но военные не голодны, нам денег не хватает. За те средства, которые потратили на килограмм мяса или сала, можно купить vtx – это составляющая FPV-дрона, которую мы меняем, потому что в госзаказах они слабые.
Завидую людям, которые думают, что скоро все закончится. Эта война надолго. Даже если бы была пауза, она не пойдет нам на пользу, потому что украинцы любят расслабляться. А это для нас очень плохой сценарий.
Надо осознавать, что война придет к каждому. Парням на гражданке советовал бы готовиться, иначе когда-то их просто загребут и отдадут в пехоту. А сейчас у них есть шанс научиться и выбрать более безопасную военную профессию.
Мне очень резонируют слова Нила Хасевича (украинского художника, который присоединился к ОУН несмотря на то, что имел ампутацию ноги, – Ред.): "Я калека, бьюсь в то время, когда многие сильные и здоровые люди в мире даже не верят, что такая борьба вообще возможна... Я хочу, чтобы мир знал, что освободительная борьба продолжается, что украинцы бьются". От себя добавлю: я могу бороться, значит могут и другие.
Павел "Росомаха" Савощенко потерял руку на войне в мае 2024 года во время защиты позиции в Донецкой области. На тот момент успел побыть на фронте всего 8 дней. Павел до сих пор проходит реабилитацию и ожидает протезирования.
Восстановить силы помогает жена и двое детей, а еще спорт – военный активно тренируется, участвует в соревнованиях от Федерации стронгменов Украины, бегает, приседает со штангой, гребет на тренажерах и занимается еще рядом других активностей. На спортивном мероприятии "Киев несокрушимый" Павел занял 1 место по гребле, 3 место – еирбайк, 4 место – гиря.
"Я раньше не занимался спортом, начал после ранения, потому что это хорошо для реабилитации. Участие в спортивных мероприятиях – это моя моральная разгрузка, потому что не дает зациклиться на своих проблемах. Плюс там также много ветеранов с различными травмами, ампутациями, мы можем общаться. В своей категории я показываю достаточно неплохие результаты", – рассказывает Павел.
Дальше приводим прямую речь Савощенко.
Меня мобилизовали 27 февраля 2024 года, а после базовой военной подготовки я попал в 110 отдельную механизированную бригаду. Стал гранатометчиком. Ребята говорили, что я похож на "Росомаху", поэтому дали такой позывной. После двух недель слаживания в бригаде меня отправили на боевое задание под Очеретино, это Покровское направление.
2 мая мы поехали в Донецкую область, а ранения я получил 10 мая. Во время отражения штурма меня поразил вражеский пулеметчик. Перебило левую руку, пришлось накладывать турникет на 10 часов. Нас долго не могли забрать. Эвакуация была тяжелая, нас постоянно "крыли" россияне. Следствие ранения – ампутация руки.
Протезами государство обеспечивает, но мне пришлось собирать деньги на титановый имплант для остеоинтеграции (на имплант Павлу волонтеры собрали 1 млн гривен, – Ред). Поскольку у меня высокая ампутация, то обычное протезирование – не вариант.
Сейчас в Украине появился новый вид операции, когда в кость вживляют имплант, а потом уже устанавливают протез. Этот метод протезирования требует более длительной реабилитации, сами протезы и комплектующие надо ждать из-за границы. Когда они прибудут – во многом зависит от таможни. Думаю, что через пару месяцев протез будет у меня.
Сейчас реабилитация у меня на первом месте. Мой имплант прижился, уже есть тренировочный протез. Привыкаю к его габаритам. Что бы ни говорили, никакой протез даже самый современный не заменит полноценно руку, это скорее инструмент, он больше для поддержки. Но у меня есть своя рабочая правая рука.
До службы я работал строителем, занимался монолитом, затем монтажом сантехнических систем. В дальнейшем смогу вернуться на старую работу – мой работодатель готов меня взять. Тем более я в бригаде не буду один – там уже есть ветераны. Со своим протезом я смогу выполнять немало задач.
У меня нет ощущения, что я брошен. Со мной постоянно жена рядом. На реабилитации общаюсь с такими же ребятами, как я. У нас много различных культурных и спортивных мероприятий.
От Министерства обороны я получил ведомственную медаль еще "За жертву крови в боях за свободу Украины" (ее вручают за ранения, – Ред). Также имею медаль "За храбрость в бою". Эти награды – мелочь, но приятно. Знаю многих ребят, которые воюют очень давно, а награды получают не они – настоящие герои, а кабинетные офицеры. На самом деле награды надо давать военным, которые в окопах.
Сейчас в армии все очень сложно с мотивацией. Человек должен идти в армию сознательно, а не из-под палки. Да, там страшно, но не настолько, как это рисуют. Все должны понимать, что если не хочешь кормить свою армию, придется кормить чужую. А потом, как показывает история, в составе чужой армии под руководством их мясников-командиров придется идти на чужую страну.
Украинцам советую ни на кого не надеяться – только на себя и наши вооруженные силы. А еще – постоянно поддерживать армию донатами на дроны, машины, медикаменты и другие нужды.
Сегодня Артур Войтюк – успешный совладелец ветеранского бизнеса COMMANDO COFFEE CO в Хмельницком, а до этого 13 лет посвятил военному делу.
Был членом экипажа воздушного борта МИ-24 во время миротворческой операции в Конго, воевал в Луганской области во время АТО, в Донецкой – во время полномасштабного вторжения. Выполнял задачи под водой, на земле и в воздухе. После ранения под Угледарской ТЭЦ Артур был вынужден уволиться из армии.
"В гражданской жизни неоднократно слышу упреки: "чего не в окопах". Люди должны понимать, что многие травмы невидимы, но они очень усложняют существование. Я был водолазом: через 500 часов погружений под воду у меня теперь проблемы с легкими. Они со мной на всю жизнь. Но другие об этом не догадываются", – рассказывает Артур.
Дальше приводим прямую речь ветерана.
26 февраля 2022 года у меня заканчивался контакт. Я уже имел обходной лист на руках со всеми подписями. Вторжение все изменило. Тогда я был исполняющим обязанности командира саперного батальона, поэтому начал набирать нам людей. После обучения и слаживания мы поехали в Донецкую область, чтобы заменять контрактников.
Я участвовал в каждом боевом выезде своего батальона. Когда Углегорская ТЭЦ уже была под контролем оккупантов, мои бойцы отправились в разведку, а я остался их прикрывать.
Россияне начали по нам "работать". От первого прилета меня отбросило и выломало колено. От второго – я получил контузию. Даже с этими ранениями я сел за руль, чтобы вывезти ребят (за спасение побратимов потом Артура наградили орденом "За мужество" III степени, – Ред.) Мы приехали с десяток километров до нашего блокпоста в Бахмуте, там нас направили в госпиталь.
Из-за ударной волны в затылок у меня ухудшилось зрение, возникли проблемы со слухом. Некоторое время я еще служил, но по состоянию здоровья в середине 2023-го мне назначили группу инвалидности. В день своего увольнения у меня выступили слезы на глазах: осознал, все, что я мог – полностью отдал армии.
Во время службы не было времени думать о ветеранской жизни. После увольнения столкнулся с ощущением, что кроме своей семьи, я никому не нужен. Адаптация к гражданской жизни заняла около полугода. Наибольшая поддержка – семья, а также побратимы. Многие продолжают службу в моем родном Хмельницком, поэтому у нас есть возможность часто видеться.
Бывало волнами накрывал ПТСР, но я максимально стараюсь это все контролировать. В 2015 году в Луганской области, когда еще был совсем молодым лейтенантом, я увидел очень много чего...
Периодами это напоминало о себе. Я понял, что я не должен тяготиться пережитым. Это надо принять и пропустить через себя. Потому что если я буду нервничать, то буду делать хуже себе и окружающим. Я проработал это. Мы имеем только сегодня, а то что было когда-то – уже не изменить.
Сначала не понимал, что делать в гражданской жизни. Когда еще служил с американцами, то узнал, что их ветераны после боевых действий в Афганистане основали компанию по изготовлению кофе. И когда у меня появилась эта идея, то мыслей о другом уже не было. Со своими побратимами мы тоже основали компанию.
Сейчас я в процессе открытия кафе – оно станет первым ветеранским в нашем городе. Будет иметь еще и социальное значение: здесь мы будем проводить различные мероприятия с теми, кто вернулся с фронта, и кто до сих пор продолжает служить.
Ветеранам, которые только начинают адаптацию, я бы советовал найти цель. И не важно: долговременную или нет. Человек, когда теряет цель и не знает, чем хочет заниматься, он теряет смысл жизни.
Стремится можно к разным достижениям. Это может быть желание перечитать 100 книг за три месяца, попробовать себя в новых видах спорта, можно куда-то поехать в путешествие. То есть надо продолжать жить и быть благодарным, что у вас есть возможность это делать.