Год назад защитники Мариуполя вышли из "Азовстали". Чтобы сохранить жизнь личному составу, было принято решение сдаться в плен. О том, как проходили последние недели обороны, как военные вспоминают и что говорят о тех событиях, – ниже в материале РБК-Украина.
Российские войска начали уничтожать Мариуполь с первых дней полномасштабного вторжения. Город буквально стирали с лица земли – не проходило и получаса, чтобы над жилыми кварталами не пролетел бомбардировщик, сбросив полутонную бомбу на дом. Окончательно город оцепили 2 марта.
В тот момент Мариуполь защищали как воины "Азова", так и морские пехотинцы, пограничники, полицейские и бойцы других подразделений. Постепенно россияне сужали кольцо, не оставляя воинам выхода. В середине апреля силы обороны города один за другим оказались на "Азовстали", превратив масштабный металлургический завод в собственную крепость.
"Азовсталь" размером с небольшой украинский город – это целый комплекс построек, бункеров и подземных ходов. Несколько месяцев бойцы держали оборону завода, совершали ночные вылазки, защищали мирных жителей, нашедших в бункерах свое убежище. Оккупанты использовали все свое существующее оружие, чтобы бить по "Азовстали" – стреляли из артиллерии, запускали ракеты и сбрасывали ФАБ-1500, которыми пытались уничтожать толстые стены советских бункеров.
За тем как украинские бойцы защищают завод, оставшись практически без еды, воды и боеприпасов, заговорил весь мир. Во многих городах разных стран люди выходили на митинги с требованием к российскому диктатору Владимиру Путину отдать приказ своей армии предоставить украинским воинам коридор. В середине мая с завода начали эвакуировать раненых, за ними следовали мирные. Командующие подразделений покидали свой бастион последними. Они шли в плен осознанно, глядя врагу прямо в глаза.
Военный Илья с позывным "Смурф" участвовал в боях за Мариуполь, а 14 апреля вместе с собратьями получил приказ: оставить свои позиции и перебраться на "Азовсталь".
"15 апреля в 3:00 утра мы колонной на машинах выдвинулись в сторону "Азовстали". Несколько сотен человек шли туда пешком. Тем временем по нам работала артиллерия, гранатометы, дроны, осветительные ракеты. Пробираться было очень сложно, со всех сторон по нам работали тяжелым вооружением", –рассказал он изданию.
Когда ребята подъехали к рыбоконсервному заводу, который был через реку от "Азовстали", их авто попало под удар ПТУРа. Парня выбросило из авто и он отключился. Когда открыл глаза, увидел разорванный шлем, смятую крышу автомобиля и раненых эвакуированных бойцов.
"Я сплотился с другими бойцами, чтобы добраться до нашей точки. По дороге к заводу мы нашли дом, в котором остановились, потому что по нам вели сильный огонь. В нем мы были до следующего дня. А россияне подходили все ближе и даже дошли до нашего дома.Мы уже подумали, что они сейчас зайдут, но повезло, они пошли дальше", – поделился воспоминаниями боец.
На следующее утро ребята выбирали, по какому пути лучше добраться до "Азовстали" и решили попытаться переплыть реку. Пока плыли, услышали звук техники. Увидели российский БТР и поняли, что если бы выбрали другой путь передвижения, то попали именно на врага.
"Кто-то переплывал на лодках, мы же своим ходом. Посреди реки меня схватила судорога, я начал тонуть. Естественно, помочь мне никто не мог, ребятам тоже было сложно плыть. Каким-то странным образом я доплыл, упал на землю и увидел рядом тело голого бойца. Он был убит пулей в голову. Я крикнул ребятам, что нужно бежать", – рассказал Илья.
Так уставшие после плавания военные пробежали еще около полутора километров, пока враг накрывал ту территорию "Градами". Они чудом успели забежать в подвал и обломки от снарядов до них не добрались.
"Уже в бункере "Азовстали" я нашел свое подразделение. Затем получил приказ выдвигаться на окраину завода и принимать оборону уже там. На позиции выходили по 8-10 человек. Оборона продолжалась для того, чтобы россияне не пробрались на территорию предприятия", – отметил он.
По ним работала авиация и артиллерия, вспоминает Илья. Многие ребята погибали прямо при поиске пищи и воды. Когда были удары авиации, то поднималась пыль со всего завода, чем военным приходилось дышать. Ситуация с каждым днем усугублялась. Но бойцы держали оборону.
Боец Андрей попал на "Азовсталь" 7 апреля. Его раненого переправили в это место на лодке. Первые дни он находился в бункере под названием "Железяка" – для тяжелораненых бойцов.
"До этого мне говорили, что, возможно, меня на вертолет посадят для эвакуации. Я спустился вниз и понял, что никаким вертолетом там не пахнет. И вообще далеко не каждый раненый подпадает под категорию "на вертолет". Было очень много раненых, прямо очень тяжелых: ребята без рук и без ног. Это было жуткое зрелище. Спускаешься вниз в этот бункер и слышишь запах смерти. Этот запах не описать, ты его чувствуешь только один раз в жизни. И запоминаешь навсегда", – рассказал Андрей изданию .
По его словам, туда привозили раненых ребят на операционные столы, а вывозили – в пакетах. В этой части "Азовстали" было морально тяжело, потому что каждый день он видел смерть, видел, как страдают и умирают люди, делится парень.
Пока были поставки провизии, то питались нормально. Ели дважды в день, давали кашу, сало и даже куски сыра. Приносили ведро меда, и все, кто мог, брали себе в тарелки.
Затем Андрея перевели в другой бункер для средне- и легкораненых бойцов под названием "Бетон". Там с едой было хуже, но хотя бы было на чем спать. Потому что в предыдущем бункере спали прямо на полу, и не было места, где стелить одеяла. А здесь была кровать, на которую вместо подушек подкладывали карематы или рюкзаки.
"Однажды я вышел немного пройтись и увидел четырехлетнюю девочку. Это меня шокировало. Что она была здесь, в этом бункере, среди смертей и ужаса. Нас обстреливали ежеминутно. Сыпались стены. Я подумал, как же ей тяжело. И что будет с ее психикой дальше", – поделился парень воспоминаниями.
Он вспоминает, что почти в каждом бункере были Старлинки, и доступ в интернет был практически у всех. В какой-то момент ребята начали фотографироваться на фоне бункера, активно публиковать и присылать фотографии, а россияне это заметили и стали бить более точно.
"Однажды снаряд попал в верхнюю часть бункера. Он обрушился прямо на кухню, которую там обустроили. Все, кто там был, погибли. С того момента начались проблемы с питанием. Ребятам начали давать раз в сутки маленький пластиковый стаканчик юшки, на дне которой было немного гречки или какой-нибудь каши. Это все", – вспоминает он.
Военный на Азовстали (фото: Дмитрий Казацкий)
По словам Андрея, нужно было себя морально настроить, что так бывает, что война. Потому что в первые дни парню было особенно тяжело. “Кажется все, даже стены, на тебя давят. Потом стало вроде бы легче, начали привыкать", – отметил он.
Майор, командир 36 батальона морской пехоты Сергей Волынский повел подразделение в "Азовсталь", когда понял, что из Мариуполя они уже не выйдут. Сначала морпехи прорвали оцепление на заводе Ильича, а затем добрались до "Азовстали". О большинстве того, что делал Волынский и его побратимы на заводе, говорить пока нельзя, но впоследствии об этом будут однозначно писать книги и снимать фильмы. Некоторые операции, проведенные морпехами, войдут в историю в качестве примера блестящей военной смекалки.
В публичной плоскости о Сергее заговорили, когда воин потребовал провести процедуру экстракции войск с территории завода. К тому времени "Азовсталь" бомбили, не прекращая. Бомбы доставали до бункера, нанося тяжелый ущерб – на головы военных и мирных валились бетонные плиты, унося жизнь людей. Волынский периодически выходил на связь – его усталое лицо мгновенно появлялось во всех новостных лентах. "Я призываю весь мир, я призываю каждого помочь реализовать процедуру "extraction" для украинских военных!" – писал Сергей в соцсетях.
При этом был и другой Волынский – тот, с кем общались его родственники. Сестра воина Татьяна рассказывает – сообщения Сергея были немногословны и оптимистичны.
"Сергей, когда выходил на связь, если и говорил какую-то информацию, то очень коротко и в положительном ключе вроде "Все будет хорошо", "Все ок" и в таком духе. То есть негатива он никакого нам не рассказывал, ничем не делился , но, конечно, мы понимали истинную ситуацию", – отмечает Татьяна в комментарии РБК-Украина.
Новости говорили о другом – российские оккупанты окружили завод, сужали кольцо, постоянно обстреливали бомбили. Слово "экстракция" звучало отовсюду – будь то украинский город, "Евровидение", ООН или Голливуд. О защитниках "Азовстали" узнал весь мир.
Как вспоминают бойцы, 14 мая всех командиров вызвали к командиру "Азова" Денису Прокопенко с позывным "Редис", где они обсуждали дальнейшие действия вместе с президентом. Солдаты ждали новости. Уже все понимали, что держать "Азовсталь" нет смысла, потому что не было ни еды, ни медикаментов.
Военные одного из находившихся там подразделений вспоминают, как командир пришел и сказал: "Будем выходить в плен, такое решение. Мы не сдаемся – это приказ. В плену мы будем недолго: от месяца до трех максимум. Будут хорошие условия, "Красный крест".
На следующий день "Рэдис" собрал всех, кто был в бункере, и объяснил ситуацию. По его словам, при выходе должен был присутствовать "Красный крест", и дальше все должно было происходить по Женевской конвенции. Один из офицеров даже распечатал эту конвенцию и бойцы ее прочли. Там было написано, что они вправе носить свои шевроны, могут связываться с родными, иметь трехразовое питание. Впрочем, потом все пошло совсем не так.
Морской пехотинец Артем Дыбленко рассказывает, что при принятии решения о выходе с завода воины понимали – дальше так продолжаться не может. "Ребята не особо хотели выходить и сдаваться в плен. Очень большую роль сыграло то, что это было по приказу командующего. Мы не собирались сдаваться без приказа. Каждый день погибали люди. Но мы понимали, что руководство в курсе, куда мы попадаем. Это сыграло большую роль. Все тогда согласились", – вспоминает Артем в разговоре с РБК-Украина.
Военные и гражданские, находившиеся в бункерах "Азовстали", выходили партиями. Этот процесс длился всего 5 дней. На выходе присутствовали и украинские представители, но единственное, что они могли – пожать руки защитникам Мариуполя. Дальше стояли россияне, которым украинские военные сдавали оружие и личные вещи.
"Уже тогда мы понимали и чувствовали, как они к нам относятся, и что верить им нельзя. Хотя были некоторые офицеры, которые верили в то, что к нам будут нормально относиться. Потом эти розовые очки исчезли", – вспоминает боец с позывным "Смурф".
Когда выходила последняя группа бойцов, было еще несколько десятков оставшихся там людей. Они не хотели покидать это место. Впрочем, по словам воинов, неизвестно, что с ними было дальше.
"Когда мы выходили из "Азовстали", по бокам были россияне с оружием. От этого было дискомфортно. Было стыдно, что мы покидаем нашу позицию. А россияне смеялись над нами и называли "нацистами", – вспоминают военные.
В сетях стали появляться многочисленные видео выхода воинов с завода. Бойцы держались спокойно и смотрели врагам в лицо. Морпех Артем Дыбленко выходил на пятый день. На одном из роликов он не спеша подходит к вооруженному оккупанту в балаклаве, кладет перед ним свою сумку с вещами и выпрямляется, глядя на оккупанта прямым взглядом.
По его словам, россияне вели себя по-разному, не было четкой координации в поведении – некоторые оккупанты смотрели на защитников "Азовстали" безразлично, выполняя свою "работу". Но были и те, кто решил воспользоваться возможностью и "проявить" себя.
"Некоторые наблюдали со стороны, им было безразлично, некоторые нагло и забирали то, что можно было бы, в принципе, оставить – кусок мыла, какой-то шампунь, консервы, все выбрасывали. Не было у них какого-то четкого указания – кто-то был очень злой на нас. и забирал все, а кто-то оставлял. Отношение было разное. С моим фартом у меня забрали все", – отмечает Артем Дыбленко.
Военный добавляет, что страха не было – осталось чувство удовлетворения: "Мы заставили их очень сильно помучиться".
Татьяна Волынская, которая за судьбой близкого человека наблюдала из новостей, говорит, что узнала процедуру выхода 16 мая, когда эвакуировали раненых.
"17 мая, когда начали медленно выходить военные с завода "Азовсталь", мы поняли, к чему все это идет. Никаких нюансов Сергей не рассказывал, у него всегда было "все будет хорошо". На вопрос, что будет дальше, он говорил – гарантируют жизнь. Все", – отмечает Татьяна.
Во время фактического выхода оккупанты сняли Сергея на видео. Учитывая, что за время пребывания на "Азовстале", Волынский стал известен, такой ход был вполне логичным. Впоследствии россияне запишут еще несколько сюжетов с участием Сергея в плену. Он будет говорить отрывочными фразами, отвечая на издевательские вопросы пропагандистов.
После того, как военных посадили в автобус, зашли представители Красного креста, которые даже не успели раздать анкеты для заполнения базовой информации о пленных, когда их выгнали российские солдаты.
Затем бойцов привезли в тюрьму в Еленовке. Они жили в бараках по 500 человек, на один этаж – по 100 человек. Ребята спали на полу. Спальных мест не было.
"Здание, в котором мы были, даже не везде было застеклено. Нормальный ремонт был только в первом бараке, там жили ребята из "Азова". Вот именно его и показывали, когда приезжали представители "Красного креста", чтобы посмотреть, в каких условиях живут пленные. Когда они попросили посмотреть другие бараки, то россияне отказались", – вспоминает один из военных.
Затем последовали допросы из ФСБ, которые формировали определенные списки. Как-то ночью бойцов разбудили, стали называть фамилии и говорить, что это списки на обмен, вспоминает "Смурф".
"Это было через 7 дней после ухода из "Азовстали". Я понимал, что это странно. Тех, кого вывели, потом бросили в "Камазы". Нас вывезли в Россию", – говорит он.
Морпех Артем Дыбленко, в свою очередь, рассказывает, что сначала тоже попал в Еленовку, а позже его этапировали в Таганрог. Он пробыл в Донецкой области всего несколько дней, как и многие его собратья. С 28 по 29 июля в колонии №120 прогремят несколько взрывов, а позже станет известно о 53 занывших военнопленных. Этот теракт, как и многие другие, агрессоры "спишут" на обстрелы ВСУ.
О том, как было в плену, Дыбленко говорит коротко – не давали книги.
"Я просил книги. Я просил хотя бы Библию почитать, меня постоянно за это били. И не давали. В камере два месяца не было мыла. Это если не говорить о том, что никаких средств личной гигиены, кроме мыла, у нас вообще не было", – отмечает он.
Татьяна не может рассказать о брате в плену, потому что россияне ни разу не дали ему выйти на связь с семьей, несмотря на Женевскую Конвенцию, права человека, "Красный крест" и здравый смысл.
"В нашем случае этого не было. Мы постоянно подчеркивали нормы конвенции, мы были на связи с "Красным крестом", они видели эти видео, они видели синяки у Сергея на этих видео, но поделать никто ничего не мог. Они только обещали", –вспоминает женщина.
О том, что происходило в плену, военные рассказывать не любят. Даже сегодня сложно реконструировать историю целиком – россияне ломали волю украинских военнослужащих, применяя все доступные для них методы. Единственное, что объединяет практически всех военных в рассказах об "Азовстали" и плене – надежда на обмен.
У части из них эта надежда уже сбылась – периодически между Украиной и Россией проходят обмены, а самый масштабный прошел 21 сентября. Многие защитники "Азовстали" тогда вернулись домой, командующих тоже удалось освободить, но их сразу отправили в Турцию, где они остаются и поныне.
Однако сотни защитников все еще мечтают увидеть украинский флаг на границе с родиной. Воины Мариуполя все еще остаются в холодных застенках за оккупационной проволокой в ожидании свободы.