Вода с плесенью, каша с тараканами и били по ребрам: военный медик Вика Обидина о 165 днях плена

Дочку в бункер вывозила под обстрелами

На "Азовсталь" Виктория попала 10 марта - по приказу командира. Она признается, что сначала было не так страшно, но потом начались сильные обстрелы и начали привозить много раненных. По словам медика, они перестали замечать, где был день и где была ночь, и работали круглосуточно.

Виктория делала уколы, перевязки, раздавала обезболивающие, ставила капельницы. Дочка Алиса на тот момент была с няней и родственниками. Их дом находился в одной остановке от "Азовстали".

"Когда связь в городе исчезла, я не могла с дочкой связаться: не знала, где она, что с ней. Обстрелы города продолжались, я понимала, что у них заканчивается еда. Приняла решение взять ее к себе, потому что из города мы бы уже не выехали", - рассказала медик.

К ним в бункер приезжали ребята, привозили еду. Она обратилась к одному из них, он был из "Азова" и попросила его помочь вывезти дочку. Они сели в машину и поехали. Забрали Алису и снова вернулись в бункер - под артобстрелами, авиацией.

"Думали, что не доедем… Мне б его навыки вождения. Но, к сожалению, его уже нет в живых, снайпер убил. Я даже не знаю, как того парня звали…" - добавляет Виктория.

В их бункере других детей не было - там были военные, раненные, гражданских не было. Алиса общалась с ранеными, помогала маме разносить лекарства, учила буквы.

Эвакуация с "Азовсталь"

По приказу командира Виктория должна была эвакуироваться вместе с гражданскими. Выйти со своими у нее шанса не было - только плен. А с гражданским были надежда пройти фильтрацию и выехать.

"Зеленый коридор" организовал Красный Крест 5 мая. Всех повезли в фильтрационный лагерь в Безымянное. Там Вике сказали, что она фильтрацию не прошла и ребенка отдадут в детский дом.

Колонна в Запорожье должна была отправиться 7 мая, а Викторию должны были поместить в камеру. Она попросила, чтобы дочь побыла с ней. Благодаря Красному Кресту она смогла дозвониться маме, и та сказала как-то передать Алису ей.

В палаточном городке Обидина встретилась с девушкой, которая спросила, почему она так опечалена. Та рассказала ей о том, что не прошла фильтрацию и хотят забрать дочь. Она предложила свою помощь, чтобы вывезти девочку в Запорожье.

"Конечно, я понимала, что это единственный шанс, чтобы Алиса не попала в детский дом, поэтому я согласилась и написала доверенность", - добавила медик.

7 мая автобусы рано утром должны были двигаться в Запорожье, и Виктория пошла провожать дочь. Там она увидела, что людей много, просто села в автобус и поехала со всеми.

"Меня сняли в Мангуше. Они знали, как я выгляжу, потому что нас в Безымянном фотографировали. Они просто подошли и сказали брать вещи, ребенка и "на выход". Меня осмотрели. Сказали посадить ребенка на заднее сидение, я отказалась. У меня спросили, почему. Я ответила, что им нужна я, зачем им ребенок? Я понимала, что Алисе не нужно быть там рядом со мной. Я попросила, чтобы дочка поехала дальше. Они долго совещались, и в конце концов, разрешили. Так Алиса добралась до Запорожья, а я поехала по этапу", - рассказала Обидина.

Женщину, которая помогла вывезти Алису, она потом нашла. Они общаются и возможно, еще встретятся.

Фото: Виктория и ее дочь Алиса

165 дней ада

Сначала Виктория попала в Мангуш и она стала одной из первых, кто вышел с "Азовсталь". Там уже знали, что она военная и пытались выбить из нее показания - сколько может "Азовсталь" продержаться и так далее.

Конечно же, Виктория не говорила то, что они хотели услышать. Они били по ребрам, по ногам, по всему, кроме лица. Когда поняли, что она ничего не скажет, посадили в камеру-одиночку.

"Они сказали, что я должна понимать, что не могу отказаться от интервью. Предупредили, что именно нужно говорить. Когда я говорила что-то неправильно, они останавливали съемку, били по ребрам и я все равно говорила то, что нужно им. Там меня заставили обратиться в Ирине Верещук, чтобы мне вернули ребенка. Говорила, что я остаюсь в Донецке, хотя это неправда. После интервью мне разрешили позвонить маме и всеми способами пыталась показать, что не нужно мне возвращать ребенка", - описала Обидина издевательства.

После этого ее отправили в Донецк, где до конца мая она находилась в отделении борьбы с организованной преступностью. Потом ее перевели в изолятор временного содержания. Там кормили трижды в день, но пища была ужасной, попадались тараканы.

Как отмечает Вика, когда есть хочется, то ты таракана просто убираешь и ешь дальше. Питьевой воды не было - пили из-под крана. Бытовой химии вообще никакой - просили шампунь или хоть что-нибудь у тех, у кого они были. В душ водили раз в неделю.

"Это было лето, было очень душно, свежего воздуха не было совсем. Окна не открывали, вытяжки не работали", - добавляет медик.

1 июля ее перевели в Еленовку. Там тоже кормили трижды в день - жуткой едой. На завтрак давали перловку, в обед - суп или борщ. Но назвать это супом или борщом было тяжело - в тарелке была вода и два куска картошки плавает. В борще иногда попадалась капуста. Вечером давали пшеничную или ячневую кашу. Крупу никто не промывал, она была с камнями, с ошметками, без соли. Давали маленький кусочек хлеба.

Воду привозили из пруда в пожарных машинах. В августе она начала бродить и стала с привкусом плесени…

Викторию определили в двухместную камеру, в котором жили 11 человек. Потом переместили в шестиместную, где было 24 человека. Спали, где выйдет - на полу, под нарами, по два человека на нарах.

Немного давали бытовой химии, но ее ни на что не хватало. За все время выдали две банки шампуня на всю камеру. Девочки из твердого мыла делали жидкое - дробили на кусочки, с водой смешивали. А потом мылись.

Фото: Алиса (из архива Виктории Обидиной)

Алису хотели вернуть, чтобы шантажировать

"Я понимаю, что если ребенок им в руки попадет, то они через нее будут меня допрашивать. На ребенка надавил - она начнет кричать. А какая мать позволит, чтоб ребенка обижали? Конечно, мне бы пришлось тогда рассказывать что-то. А так, ребенка не было, а я - сильная, справлюсь", - объясняет Виктория.

Она добавила, что на женщин в Еленовке давили морально - там их не трогали, но говорили молчать. А вот с мужчин сильно издевались.

"Очень тяжело было понимать, что это человек, с которым ты служила, который тебя защищал, даже твой знакомый, но ты ему помочь ничем не можешь, а просто слушаешь, как над ним издеваются", - добавляет экс-пленная.

Она рассказала, что когда их перевели в Таганрог (Ростовской области), то они ходили сложенные, как степлер, пополам, с закрытыми глазами. Они направляли, например, направо, там закрыты двери и женщины ударялись головой.

"Наверное, они так развлекались. Или говорят - ступеньки, а ты не знаешь, наверх они или вниз. Ходить не разрешали, там только бегать нужно было, и делать все быстро. Очень тяжело было… В Таганроге 14 октября я впервые встретила женщин-надзирательниц. А так все время были мужчины", - добавляет Виктория.

Утром их поднимали в 6 утра - под гимн России. Двигаться в камере из-за тесноты было невозможно. В камере были книжки и женщины круглосуточно читали - это были единственные развлечения.

Некоторых выводили полоть траву или на пекарню хлеб печь. Мужчины разносили воду. Разговаривать с ними было нельзя - за ними следил конвой. Поэтому все происходило молча. Лечения там не было. И простой распорядок - завтрак, обед, ужин.

Могли отвести раз в неделю в душ, а могли не отвести. В душе - ледяная вода, можешь не купаться - по желанию. Виктория говорит, что мылись и такой водой.

Иногда бывали прогулки - могли раз в четыре дня, а могли раз в две недели. Просто на 20 минут - воздухом подышать. Свежего воздуха в камерах не было - на окнах железные решетки, в них дырочки, чтобы воздух заходил.

Работа была добровольно-принудительная. Кто отказывался - отправляли в камеру штрафников. Она совсем маленькая и выбраться потом из нее было практически невозможно.

Россияне предлагали всем перейти на их сторону и Обидиной говорили, что медиков у них не хватает. Предлагали работу, деньги на первое время, квартиру.

"Но как предать Родину? Я бы просто не смогла там жить, зная вообще, что они делают. Поэтому я сразу отказалась от этого", - добавила Виктория.

В плену женщины старались держаться вместе, поддерживали друг друга. Успокаивали, когда плохо было. Сейчас они продолжают общаться. Но обменяли пока не всех, некоторые еще до сих пор в плену. Их вывезли из Еленовки в РФ и разбросали по разным колониям.

Самое тяжелое, по словам Виктории, было незнание. Она знала, что Алиса доехала до Запорожья, но понятия не имела, встретилась ли дочь с родными, в порядке ли она.

"Нас постоянно дезинформировали, мол, вас не хотят менять, Украина не дает запросы, вы никому не нужны. Но мы знали, что это неправда, где-то в глубине души верили, что делается все возможное, чтобы нас обменять, но Россия не хочет нас согласовывать. Мы знали, что мы нужны родным, мы нужны нашей стране, что за нас борются, что нас пытаются вытянуть. Поэтому это и давало силы. Ну, и конечно же, поддержка девушек, с которыми мы познакомились с колонии", - рассказала экс-пленная.

Я сразу позвонила маме

Виктория признается, что невозможно передать чувства - когда их обменяли, когда они увидели наши автобусы, когда глотнули родной воздух. Им сразу подарили телефоны, и она позвонила маме - сказала, что обменяли, и она уже в Украине.

"Но все равно, мы не понимали, что мы на свободе, привычки остаются, а мы пытаемся с ними бороться. До последнего не верили. Даже, когда увидели с нашей стороны автобусы, боялись, что что-то пойдет не так, что обмен может сорваться", - добавляет Виктория.

Сейчас она проходит реабилитацию, а потом поедет к дочке в Польшу. Надолго она там не задержится - планирует вернуться, как только в Украине стабилизируется ситуация. Если будет возможность, то подпишет контракт и снова пойдет в армию. В будущем хочет жить в Днепре.