Два дня под Бахмутом. Истории военных с самой горячей точки фронта – репортаж РБК-Украина

Уже много месяцев Бахмут является, наверное, наиболее часто упоминаемым участком фронта российско-украинской войны. Корреспондент РБК-Украина съездил под Бахмут, пообщался с зенитчиками и танкистами, попал под минометный обстрел "вагнеровцев". Подробности – далее в репортаже Виталия Носача.

Сначала слышен тихий свист мины, и уже через секунду бахкает где-то рядом. Военные кричат: "быстро в окоп!" Но и без приказа, инстинктивно, мгновенно падаешь в небольшой окопчик и сворачиваешься в позу эмбриона. Единственная мысль в голове – чтобы мина не упала прямо в окоп. Под сердцем холод, но по ощущениям – странным образом – чем-то похоже на пребывание в киевской квартире под российским обстрелом: "хоть бы не в меня, хоть бы не в меня".

Когда мины перестают падать, военные говорят "хватит" и приказывают возвращаться. По одному с дистанцией метров в 20, держась поближе к посадке, добегаем до "тылового", большого, глубокого и прохладного окопа.

Вместе с коллегой мы находимся на передовых позициях зенитчиков 93-й бригады "Холодный Яр" под Бахмутом. До российских войск по прямой – где-то пара километров.

День первый. Зенитчики

Дорога к позициям зенитчиков пролегает через Часов Яр. Из-за постоянных обстрелов со стороны россиян в последние месяцы название этого небольшого донбасского городка уже известно всей Украине. При этом еще в конце зимы Часов Яр выглядел почти как мирный город. О войне, которая бурлит совсем неподалеку, можно было догадаться прежде всего из-за малого количества людей на улицах – собственно обстрелов тогда было относительно немного.

Командир зенитчиков Олег

Сейчас же Часов Яр понемногу начинает напоминать сам Бахмут. Разрушенные дома, засыпанные мусором дороги, воронки от снарядов, повсюду земля и пыль. Но у дорог встречаются "шашлычники" – местные жители освоили неплохой в таких условиях вид бизнеса: ставят мангал, жарят шашлыки и продают их проезжающим мимо украинским военным.

На окраине Часового Яра прячем автомобиль и пешком идем к окопам зенитчиков, охотящихся на российские вертолеты, летающие на этом фланге битвы за Бахмут. От окопов к собственно боевой позиции идем через поле.

– Держитесь метров в 20 друг от друга, поближе к посадке. И старайтесь ступать след в след, – говорит командир, Олег. Местность хорошо просматривается с той стороны, нельзя, чтобы нас заметили – и, конечно, всегда есть риск наступить на мину.

Принцип работы зенитчиков следующий: если удается зафиксировать вражеский вертолет, по нему запускается "Стрела" или "Стингер" (на вооружении у отряда есть и то, и другое) – и сразу убегать. Дымный след от ракеты выдает место пуска, и россияне начинают обстрел позиции. Чтобы добежать до окопа есть примерно две минуты.

Мы остаемся в посадке, зенитчики идут к обросшей кустами яме на краю поля. Перед нами – низменность, это уже передовая линия фронта. Километров за четыре впереди, уже на стороне окупантов, даже видна их машина, которая едет с включенными фарами.

– Храбрый какой, – комментирует Олег.

Главная задача – всматриваться в бинокль, ожидая российского вертолета и пытаясь услышать звук его двигателя. Чем-то это напоминает рыбалку: закинул удочку и ждешь, пока клюнет.

В низменность перед нами залетают российские вертолеты, и если ПЗРК "достают" их, можно стрелять. Дальность "Стингера" – 4500 метров, "Стрелы" – 5000 метров.

Бывают случаи, когда зенитчики видят вертолет, но достать его не могут, жалуется Олег. Ему хотелось бы иметь польский ПЗРК "Перун", дальность которого – шесть километров. Поляки передавали его Украине, но до этих позиций он еще не добрался.

За нами работает украинская артиллерия, перед нами на передовой ведется бой. Постоянная канонада "выходов" и "прилетов". Но собственно российских вертолетов, за которыми ведется охота, пока нет. Так что есть время поговорить с Олегом.

Он родом из Харьковской области, здесь и учился. В армии с 2017-го.

– Когда-то нам нужно было выходить на остановку в серую зону, отработать по вертолетам. И Соледар: когда товарищу ногу оторвало и я вытаскивал его из поля боя. А вокруг мины взрывались, – вспоминает Олег моменты войны, которые ему больше всего запомнились.

Он кратко объясняет разницу между американским "Стингером" и советской "Иглой": западный ПЗРК более современный, но и более скрупулезный в обучении и использовании. С "Иглой" проще: навел и выстрелил. При этом без западного оружия, говорит Олег, было бы грустно. В начале войны NLAW и "Джавелины" позволяли даже пешим расчетам уничтожать колонны вражеской техники.

Сейчас же, говорит Олег, враги извлекли определенные уроки – например, уже не ездят такими большими колоннами.

– У них люди как снаряды, например, чтобы взять село, им нужно потратить 600 человек. Они для уверенности бросают 800. Командирам безразлично, сколько умрет, главное – выполнить задачу. И они не отступают, поэтому с ними и тяжело, – описывает собеседник своих врагов на этом участке фронта – "вагнеровцев". В отличие от обычных "чмобиков", они не убегают. Но и куда же убежишь, если за спиной стоят "загрядотряды". А вот расхваленная российской пропагандой десантура бежит легко: один танк подбили – и все.

В разговоре с Олегом затрагиваем и очень щекотливую, неприятную тему – так называемых "ждунов". Так называют гражданских на прифронтовых территориях, которые ждут российские войска, пусть и не говорят об этом публично. Эту тему в публичном пространстве, как правило, обходят стороной, но любой, кто с февраля прошлого года бывал на прифронтовых украинских территориях, особенно юга и востока, может подтвердить: "ждуны" там есть. Хотя их и гораздо меньше, чем можно было ожидать.

– Сколько раз у нас были моменты, когда я предлагал людям: давайте я все организую, есть волонтеры, которые вас могут вывезти в безопасное место. А они ни в какую. В подвале живут, ладно бы хоть дом был цел. От дома руины, все сгорело, а они: "нет, мы здесь будем". А потом как у нас было… Тете помогали, а она потом рассказывала, что ждала вагнеровцев, тушенку им приготовила. Нашу тушенку, которую мы ей давали… – вспоминает Олег.

Он уверен, что моральное преимущество в этой войне – точно на стороне украинцев, и за счет этого мы побеждаем оккупантов. А сама победа может быть неожиданной – хотя и не факт, что скоро случится.

В конце концов после часов ожидания Олег говорит, что сегодня "не клюет", российских вертолетов нет, и через полчаса стоит возвращаться на базу. Через минуту возле нас падает первая российская мина.

День второй. Танкисты

– Ребята, показать вам "Леопард"?! – кричит нам танкист с позывным "Канцлер".

Следующий день, мы снова под Бахмутом, но немного с другой стороны. Здесь находятся позиции сводной тактической группы "Адам", которой командует Герой Украины Евгений Межевикин. Танкисты принимали участие в освобождении Киевщины и Харьковщины, сейчас воюют на Бахмутском направлении.

Подходим к танку "Канцлера". Это обычный Т-64, на стволе которого среди маскировочного тряпья намотан кусок леопардовой ткани. "Канцлер" гордо демонстрирует кусок со словами: "вот мой леопард!"

"Канцлер" и его "леопард"

Его зовут Олег, родом из Луганска. С началом полномасштабного российского вторжения он специально вернулся в Украину из Германии. В Харьковской области был ранен в руку, два месяца провел в госпитале, затем вернулся на фронт.

– В феврале выехали двумя танками под Клещиевку, я один ПТУР поймал, пацаны – два. Наводчик погиб. Трудно все и не только у нас… Мы-то ладно. Танкист, даже каждый день выезжающий в бой, это не пехота. Перед пехотой я точно шляпу снимаю. Это сидеть в грязи под обстрелами… Если после войны встречу пехотинца, сниму перед ним шляпу, – рассказывает "Канцлер".

Он возмущается тем, что Украине дают мало техники, а даже та, которая уже сюда поступила, в его роту не добирается.

– Я "Леопард" в 2016-м весь облазил в Польше. Для меня самое главное в них – система управления огнем и защита экипажа. Защита – это спасенные жизни людей. "Корнет" наш танк пробивает, а "Абрамс" – нет. Я вообще хотел бы "Челленджер", там шикарная защита, – рассказывает "Канцлер".

В общем, у танкистов веселая атмосфера, но когда разговор заходит о раненых и погибших побратимах, видно, как им больно.

Вечером после боев на базу возвращаются экипажи. Танкисты устали за день, хоть и с улыбкой, уже в относительной безопасности, но едва передвигая ноги, вылезают из танков и уходят отдыхать. Но сначала – на доклад командиру роты с позывным "Полтава". К нему на чай заходим и мы.

"Полтава"

Во второй день полномасштабной войны он пришел в Харьковский институт танковых войск, который заканчивал 30 с лишним лет назад. Попал в экипаж боевой машины, участвовал в обороне Харькова. Затем повысили до командира взвода. Далее перебросили под Изюм, где "Полтава" стал уже командиром роты. Там выполняли задачи по взятию Боровой, Шейковки, Зеленого Гая, были под Кременной. Далее перебросили сюда, в подчинение тактической группы "Адам". Ее задача – защищать дорогу, по которой осуществляется снабжение нашей группировки в Бахмуте.

Как и "Канцлер", "Полтава" жалуется на то, что современные западные танки пока не доходят до самих танкистов. Но вместе с тем он тоже уверен в победе Украины.

– Думаю, скоро мы этому зверю переломим хребет и вернемся домой, – говорит "Полтава".

Если бы был младше, добавляет, то остался бы в армии. Говорит, что как боевой офицер видит огрехи в армии и знает, как можно их исправить.

– Вы заметили, что у нас поколение учится на своих ошибках, а не на чужих? Мы их делаем, потом исправляем. Зачем было их допускать? – вздыхает "Полтава".

Над текстом также работал Милан Лелич .