На суше и на море. Чем Украина удивляет в войне с Россией

Директор New Geopolitics Research Network Михаил Самусь для РБК-Украина о том, какие особенности применяют Силы обороны Украины в войне против России.

Война в Украине – это война, которой никогда не было. До 2014 года украинскую армию фактически разрушали и никто не готовился к каким-либо серьезным боевым действиям. Даже в период 2005-2010 годов, когда были попытки реформирования армии, главная идея была такова: поскольку мы идем в НАТО, нам нужна небольшая, мобильная армия для использования в основном в зарубежных миссиях Альянса. В конце концов, и НАТО долгое время не могло определить свое стратегическое назначение после окончания Холодной войны.

Среди кампаний с участием сил стран НАТО была так называемая Югославская кампания, операция США "Буря в пустыне" – это в основном воздушные наступательные операции с использованием высокоточного оружия. Тогда в НАТО считалось, что традиционные боевые действия уже не будут вестись так, как это было во Второй мировой войне – что ключевую роль будут играть воздушные удары и разведка, а наземным силам отведено фиксирование достижений воздушно-ракетных операций.

Затем были недостаточно эффективные кампании в Афганистане и Ираке, но они тоже не были похожи на боевые действия, которые проводились во время Второй мировой войны. Тогда ставка все равно делалась на силы специальных операций, высокоточное оружие, они имели больше характер специальных, а не общевойсковых операций.

С 24 февраля 2022 года Россия как раз прибегла к парадигме, которую американцы использовали во время операции "Буря в пустыне". Агрессор применил весь арсенал своих вооруженных сил – разведку, электронную фазу, киберфазу, ракетные и авиационные удары, силы спецопераций, десантников, сухопутные войска и флот. То есть это планировалось как классическая быстрая воздушно-ракетно-наземная наступательная операция. Россияне хотели скопировать модель американцев, но сделали это некачественно и потому у них не получилось реализовать свой замысел. Те же батальонные тактические группы – это американская военная доктрина, отнюдь не российская.

Украина параллельно смогла в этих условиях продемонстрировать новый подход к ведению боевых действий. Вопреки разным обстоятельствам, бюрократическим и политическим препятствиям, нам удалось с 2014 года создать собственную концепцию национального сопротивления, важным элементом которой является территориальная оборона. Она выполнила свою роль в заполнении пробелов: когда основные задачи выполняют регулярные войска, а территориальная оборона, например, борется с диверсионными группами противника и занимает позиции в населенных пунктах. Следует упомянуть, что территориальная оборона Киева, Харькова или Николаева сыграли очень важную роль в защите этих городов.

Это одна из особенностей нашей войны, хотя это не полностью уникальная идея. Она была взята нами из стран Балтии и Скандинавии – Финляндии, Эстонии. Добровольческий союз обороны Эстонии (Кайтселийт) с 1918 года имеет опыт, как защищать свою небольшую территорию. Силы регулярной армии в этой стране значительно меньше, чем Кайтселийт. Идея этого добровольческого союза состоит в том, что все население фактически участвует в обороне в разной форме, с разными задачами.

Национальное сопротивление и территориальная оборона – это и есть один из лучших примеров, как Украина смогла сформировать новый ответ на якобы передовую доктрину, которую пыталась применить Россия.

Еще одним элементом, который является достижением Украины – это использование сетецентрического подхода. Он на таком уровне не применяется в большинстве стран НАТО, за исключением США, но там это обеспечивается значительно большим объемом финансов и ресурсов. Сетецентрический подход предполагает систему тактической осведомленности, когда есть средства разведки (те же дроны) или средства электронной разведки и т.д., все это в автоматическом режиме интегрируется в штабе и распределяется между подразделениями или средствами поражения.

То есть фактически информация о противнике, в том числе координаты распределяются между боевыми единицами в режиме реального времени. Это позволяет эффективно и быстро уничтожать врага. Это как раз поставило украинскую армию на голову выше российской, поскольку они так и не смогли создать автоматизированные системы управления, которые могли бы применяться на поле боя.

Такие попытки предпринимали "вагнеровцы", скопировав украинский подход. Их штурмовые группы тоже действовали с использованием дронов, командиры в штабах обладали полной тактической осведомленностью и уже распределяли между командирами на поле боя свою информацию. Однако в вооруженных силах России все это сильно забюрократизировано, поэтому работает менее эффективно. Хотя в последнее время они начали больше использовать разведывательные, ударные и FPV дроны, и это действительно проблема. То, что мы делаем хорошо, противник может копировать, он берет те же модели и применяет их в ходе боевых действий, поэтому нам все время нужно идти впереди.

Нам сейчас необходимо максимально наращивать количество FPV, ударных дронов разного назначения, чтобы их было не тысячи на поле боя, а сотни тысяч. Это поможет минимизировать потери среди личного состава. Поэтому сейчас наша задача перейти от качественного уровня и масштабировать нашу тактическую осведомленность, сетецентрический подход в количественный уровень.

Можно сказать, что Украина также начала вводить дроноцентричность – когда дроны являются основным средством тактической разведки. Это позволяет командирам тактического звена в реальном времени владеть обстановкой, эффективно выполнять задачи и уничтожать врага. Когда ты полностью владеешь обстановкой, где находится враг, где его цели, каков характер местности – это совсем другой уровень боевых действий, чем это было даже 10 лет назад. Эта сетецентричность и дроноцентричность – это и есть те особенности, с которыми украинская армия ведет боевые действия.

Сейчас часто говорят, что характер боевых действий очень похож на Вторую мировую войну. Это правда, но потому, что россияне нас втянули в такую войну – когда зашкаливает массированность использования артиллерии, применяются десятки тысяч боеприпасов в сутки. Такого еще не было после Второй мировой войны. Эти оборонительные рубежи, которые построили оккупанты – это еще, пожалуй, даже с Первой мировой войны, когда такие сооружения простирались на сотни километров в длину и десятки километров в глубину. Сейчас мы, скорее, имеем смесь Первой, Второй мировых войн и высоких технологий.