Война кардинально изменила процесс образования в Украине. Как будет проходить обучение эвакуированных в другие регионы или за границу, какие новации будут ждать учеников и учителей и почему важно делать все, чтобы вернуть детей за парты – в интервью для РБК-Украина.
Из-за войны образование столкнулось с вызовами, которых раньше не было никогда за время украинской независимости. Сотни школ разрушены ракетами. Дети с родителями, спасаясь от обстрелов, разъехались по разным регионам и по всему миру.
Дистанционное обучение, которое раньше воспринимали как что-то нетипичное, стало для многих единственным выходом получить знания. Кто-то совсем прервал связи с украинскими школами и теперь учится в Германии или Польше. Там, где в школах возобновили очную учебу, дети с учителями спускаются в убежище каждый раз, когда звучит сигнал тревоги.
Несмотря на все обстоятельства, 40 тысяч детей учатся в украинских школах онлайн, находясь в оккупации. В МОН говорят: нельзя потерять эту бесценную связь, чтобы после освобождения территорий дети были ментально близки к нашим реалиям.
О потерях в образовании из-за широкомасштабной агрессии РФ и о том, какие изменения планируются в украинских школах во время войны – в интервью заместителя Министра образования и науки Украины Надежды Кузьмичевой.
– Как изменился уровень знаний детей за время войны? Многие вынуждены пропускать обучение из-за переездов. Как это отразится на уровне знаний и навыков в отдаленной перспективе?
– Последствия потерь в образовании, которые мы видим сегодня, чрезвычайно серьезные. По данным PISA-2022, уровень знаний украинских подростков отстает минимум на два года от нужного уровня, и это сигнал тревоги для всего общества. Образовательные потери не просто отражаются на индивидуальном развитии ребенка – они в перспективе могут сдерживать экономический и социальный прогресс целой страны.
Из-за вынужденных переездов и пропусков в учебе во время войны многие дети не имели возможности получить достаточно знаний и практических навыков. Это не только вопрос школьных оценок. Это развитие мягких навыков и навыков социализации, будущие профессиональные возможности, успехи, которые могут остаться нереализованными.
Всемирный банк прогнозирует, что из-за образовательных потерь эти ученики будут суммарно терять миллиарды долларов доходов за свою жизнь. Это реальная угроза нашему человеческому капиталу и развитию всей страны. Сейчас мы работаем над стратегией возвращения детей в очное обучение – это не просто точечное решение. Это наше обязательство перед будущим государства, наш шанс обеспечить детям необходимые знания, навыки и уверенность, столь важные для их успешной реализации в жизни и для сильного будущего Украины.
– За время большой войны в Украине сильно изменилось количество и структура населения. Сколько школ в Украине за этот период закрылось? Есть много историй о том, как в сельских школах осталось всего по несколько учеников, и все они всех возрастов и не могут учиться в одном классе.
– Чтобы оценить изменения в количестве школ в Украине с начала полномасштабной войны, можно сравнить данные до начала учебного года до и после этих событий. К концу 2022/2023 учебного года работало 12,930 заведений общего среднего образования. К концу 2023/2024 учебного года их стало 12,592. То есть, произошло сокращение на 338 школ за один учебный год.
По состоянию на сентябрь 2024 работают 12,268 школ. Наибольшее сокращение произошло в Запорожской (на 65 единиц) и Тернопольской (на 34) областях. Это те регионы, где происходит укрупнение школ. В то же время увеличилось количество школ только в Киеве (на 11) и в Кировоградской области, где стало на две школы больше. В Киевской области количество школ не изменилось.
Уменьшение количества работающих школ также связано с оккупацией. Часть школ на оккупированных территориях из-за этого находится на простое.
Война принесла значительные потери в образовательной инфраструктуре из-за обстрелов и бомбардировок. С начала боевых действий пострадали 3524 учебных заведения, из них 360 разрушены полностью. Это 14,81% от всех учебных заведений. Среди пострадавших – 1663 школы, из которых 201 потеряно полностью.
Больше всего пострадали школы в Харьковской, Донецкой, Днепропетровской, Киевской, Херсонской, Николаевской, Луганской, Сумской, Черниговской областях и Киеве. 879 школ находятся на временно оккупированных территориях.
– Как война изменила само обучение в школах? Сейчас кто-то учится онлайн, другие вообще вышли из учебного процесса.
– Той однородности участников школьного процесса, которая у нас была до 24 февраля 2022 года, сейчас просто нет. До COVID было все, как обычно мы привыкли видеть в школах. Были ученики, приходившие в классы. Были учителя, которые приходили и вели уроки. И все мы радостно обучались в равных условиях. По другим формам, индивидуальным или семейным экстернатным, ученики тоже учились, но их было немного.
Сейчас из-за широкомасштабной войны мы имеем ситуацию, когда в классах учатся одновременно четыре разных категории детей. Это значит, что учителю в классе нужно тратить в четыре раза больше времени.
В целом в Украине возобновили обучение офлайн в более чем 80% учебных заведений. Это может быть чисто очное или смешанное, когда чередуются часы: в одну неделю учатся очно младшие дети, вторую неделю – старшая школа. Тогда другие учатся дистанционно. Но это мы тоже относим плюс-минус к очному, потому что у детей есть хотя бы периодический доступ к классу. Это первая категория учащихся.
Вторая категория – дети, которые учатся дистанционно и числятся в этом же классе. Из-за войны многие люди вынуждены были переехать в другие города и села. И в классе условной полтавской школы, возобновившей очные занятия, могут сидеть дети, которые вот пришли за парты. А с ними на уроке дистанционно может быть еще 3-5 детей, переехавших в другие регионы.
В этом же классе также могут быть условны 5 детей, находящихся за границей. Это третья категория учеников. Они скорее считаются дистанционными, но часто не могут посещать урок, потому что в это время у них занятия в условной школе в Варшаве.
Четвертая категория – дети, которые находятся на временно оккупированных территориях и тоже учатся в наших школах дистанционно. С тремя категориями учителю очень сложно. Вот учитель входит на урок, работает с детьми в классе. Подключаются дети из других регионов. Это все же две разных аудитории, которым нужно уделить время. Это очень тяжело. Все равно кто-то из этих аудиторий будет терять во вримании, в вовлечении в процесс, в коммуникации со сверстниками.
Мы входим уже в третий учебный год в условиях войны. И мы не можем говорить, что это нормально. Так как учителя работают в нетипичных для них условиях, это двойная нагрузка. И качество образования для школьников будет хуже.
Это вызов. Его нужно честно признавать и реагировать на него. И говорить о том, что все эти категории учащихся должны быть разведены по отдельным классам или формам обучения. Если это очное обучение, то учитель работает только с очной аудиторией. Дистанционное обучение – отдельные дистанционные классы.
– Как это разведение будет выглядеть на практике?
– Скажем, в условной полтавской школе было два пятых класса по 24 ребенка. Один из этих классов становится очным: в нем учатся дети и из первого, и со второго класса. Потому что физически туда ходит всего 20 учеников. Ведут занятия те учителя, которые работают с этими детьми. Дети того же года обучения, но которые не в Полтаве и по разным причинам не собирающиеся пока возвращаться, учатся дистанционно.
Есть и такие, кто переехал, например, в Ужгород. Но по неизвестным нам причинам не идет в местную школу учиться. Они тоже учатся дистанционно. Они должны учиться отдельно, не с теми, кто сейчас сидит за партами. Если нагрузка позволяет, это могут быть те же учителя. Цель состоит в том, чтобы ученик получал качественное образование и для этого мы должны каждой аудитории предложить форму и формат обучения, которые отвечают их запросам.
Обучение разных категорий учеников в разных форматах будет обязательным с 1 сентября 2025 года.
– Разделят ли тех учеников, которые сейчас находятся за границей?
– Ученики, которые находятся за границей, не могут подсоединяться к занятиям, пока идет урок в украинской школе. Потому что учатся в местных школах. Для этой категории введен еще в 2023 году украиноведческий компонент (сокращенная программа, по которой дети могут изучать предметы, которых нет в зарубежных школах – ред.).
Это позволяет детям, которые находятся за границей, учить только украинский язык, литературу, историю, правоведение, географию и защиту Украины. Остальные предметы ученику перезачисляют. Разработаны рекомендации для учителей, как это делать.
Украиноведческий компонент – это не только об образовании. Это еще и о связи ребенка с нашим государством. Да, мы предлагаем в чем-то идти на компромисс. И в базе этого компромисса лежит доверие. Мы доверяем французской, польской, любой другой школе, поставившей оценку ученику. И советуем лишний раз не тестировать ребенка, не создавать дополнительных оценок, чтобы убедиться, соответствует ли эта оценка действительности. Ведь результат от этого какой? Ребёнок отказывается от обучения не в польской школе, а в украинской.
Здесь и вроде бы и правильная логика у наших учителей, потому что все мы хотим давать детям качественные знания. Но с такими масштабами миграции Украина еще не сталкивалась. И в образовательных политиках важно закладывать то, что привязывает, оставляет связь человека с Украиной.
– Как это повлияет на решение тех, кто сейчас за границей – возвращаться в Украину или нет?
– Ученик может сейчас не вернуться в Украину и не продолжать обучение в техникуме или университете. Но у него будет аттестат, который оставляет ему эту связь и возможность продолжить обучение в Украине в любой момент. Это оставляет ему право воспользоваться этим аттестатом, поступив на обучение где-нибудь в западном высшем учебном заведении, если там есть квоты для украинцев. И он будет чувствовать, что Украина ему дала дополнительный бенефит в его траектории.
И этот бенефит со временем может нам вернуться. К примеру, интеллектуальной инвестицией в Украину. В виде бизнеса, который здесь человек откроет. Или этот ученик в будущем может быть нашим амбассадором в другой стране, продвигая интересы нашего государства.
Выход ребенка из системы образования – это выход из украинского контекста, из процессов в стране. Если мама уехала за границу с детьми и здесь остался отец, то, вероятно, они хотя бы периодически приезжают в Украину. Но контексты все же утрачиваются. Особенно у тех, кто не наведывается домой.
– Сколько детей физически находится на временно оккупированной территории, но учится в нашей системе образования?
– Это более 40 тысяч детей. Отличие от временной оккупации 2014 года в том, что наши так называемые "давно оккупированные" территории не имеют этих институциональных учебных заведений, и отследить тех детей сейчас в нашей системе образования крайне сложно. А на территориях, оккупированных после 2022 года, есть учебные заведения, которые переехали физически, но юридически числятся, где и были.
К примеру, школа из Энергодара работает виртуально в Киеве, занятия ведут дистанционно. И часть детей из школы разбросана по Украине, часть за границей. И те, кто находится в оккупированном Энергодаре.
Для этих детей внесены изменения в положения об индивидуальной форме образования. В частности, в составе педагогического патронажа. И для ребенка по этой форме учитель строит индивидуальный график обучения, что позволяет корректировать его под потребности ребенка.
В педагогическом патронаже работа учителя оплачивается по-другому. В обычных условиях учитель получает зарплату за класс, нагрузку класса. А здесь идет расчет и начисление часов в привязке к ребенку. Если у нас 5 детей на педагогическом патронаже в начальной школе, то обучение этих 5 детей равняется 20 часам. А это – больше ставки. Потому что ставка – это 18 часов.
Это позволяет использовать нагрузку учителя более целесообразно, чтобы он работал с отдельными категориями детей. Чтобы эти категории оплачивались отдельно и учитывались в формуле образовательной субвенции. Раньше это было как дополнительная нагрузка. Поэтому школы неохотно открывали экстернат, например, потому что оплата за него минимальна.
Так же как украиноведческий компонент для детей за границей. Он дополнительно не оплачивался. Но дети, которые учатся за границей, должны учитываться отдельно. Как и дети с временно оккупированных территорий. И это важно для сохранения связи, как на ВТО, так и для детей за рубежом.
– Известно ли количество детей, которые не только учатся за границей или в Украине дистанционно, а сколько их выехало за границу? В прошлом году министр образования Польши сказал, что этих данных нет ни в ЕС, ни в Украине.
– У нас есть система АИКОМ (Автоматизированный информационный комплекс
образовательного менеджмента – ред.). По данным, которые мы имеем в нашем АИКОМ, где есть карточка-профиль ученика, за границей находятся 331 903 детей. Там тоже есть определенная погрешность, до 10%.
Это дети, которых мы видим в системе образования. Тех, кто реально находится за границей, больше. Поскольку часть уже вышла из нашей системы образования, они сделали выбор в сторону другой страны и уже не учатся у нас.
Но сколько их именно за границей, к сожалению, не знаем не только мы, но и ни одна страна Европы. Из-за отсутствия границ внутри ЕС ребенок, пересекший нашу границу, может учиться в любом государстве. Обмена реестров между странами Европы отсутствует.
Определенные данные дает ООН. Но там могут посчитать тех же детей дважды. Когда те учились в Польше, а потом переехали, скажем, в Германию. И тогда выходит дублирование данных по одному ребенку в европейской стране.
– Насколько массово дети за границей выходят из нашей системы образования и выбирают зарубежные школы вместо украинских?
– Выход из системы образования продолжается по объективным причинам. Это, в частности, дети, которые просто закончили 11 класс.
Мы видим сокращение, но это сокращение не обязательно идет из-за выбора в пользу другого государства. Сравнивая такие данные в прошлом и этом году, значительного падения количества учащихся нет. Единичные случаи в пределах больших чисел не слишком заметны. По-прежнему первая и основная причина выхода из процесса – это завершение 11 класса.
В то же время очевидно, что детей в начальной школе будет меньше. Если семья уехала в 2022 году и ребенок только сейчас по возрасту идет в первый класс, то в школу ребенок пойдет именно за границей. И в нашей системе образования вряд ли будет учиться.
– За границей редко где можно найти школы, где можно учиться по украинской программе. Станет ли их больше в ближайшее время?
– Физическое открытие школ за границей – это довольно сложно и дорого. Но у нас есть государственная международная украинская школа. Это школа экстернов, где открыта индивидуальная форма обучения и где дети за рубежом могут получать образование по украинской программе.
И вот МУШ сотрудничает со школами, воскресными школами или общественными организациями, оказывающими образовательные услуги вне Украины. Там дети могут учиться очно. Если организация заключила договор с Международной школой, далее дети проходят аттестацию и получают аттестат украинского образца на базе МУШ, обучаясь в этих ячейках.
Развитие таких ячеек – это один из стратегических приоритетов МУШ, находящийся на стадии визионного обновления. И в планах – расширение, чтобы МУШ учила не только на экстернате, но и дистанционно тоже учила детей за границей по украиноведческому компоненту. Возможно, учила бы детей на временно оккупированных территориях. Поэтому когда мы говорим о новых школах за границей, мы говорим о ячейках, и их нужно расширять.
– Сколько школ смогли возобновить очное обучение, где дети ходят на уроки физически?
– Сейчас почти 84% школ работают в очном или очносмешанном формате. И около 14% (1500-1700) учебных заведений работают в формате дистанционном. Есть территории, где даже при наличии условий (укрытий – ред.) работать очень опасно. Где близость к линии фронта не позволит даже строить укрытие.
Но нужно честно признать: даже те школы, которые возобновили очное обучение, – не всюду они имеют свое укрытие, и не везде условия хорошие. Обеспечив базовую потребность в безопасности, далее смотрим, где улучшить условия. Доноры помогают делать ремонт, помогают с оснащением. Между тем, государство инвестирует большие деньги в строительство полноценных противорадиационных укрытий, в которых можно учиться. Не пересиживать воздушную тревогу, а именно учиться. И это стратегический приоритет.
Да, эти убежища дорогие. Это инвестиция, которая в расчете на одного ребенка может стоить 150 тысяч гривен. Но без этого огромное количество детей еще неизвестно, сколько не будет никаких условий для выхода на очные занятия.
Уже давно доказан факт, что дистанционное образование по сравнению с очным проигрывает не только по знаниям и навыкам, но и по психоэмоциональным особенностям развития ученика. Как бы здорово и даже идеально не преподавали детям дистанционно – это хуже, чем ребенок бы ходил в школу и учился вместе со сверстниками.
Именно поэтому мы реализуем политику " Школа офлайн". Ее целью является возвращение за парты 300 тысяч учеников. Политика состоит из нескольких компонентов. Основное – это инфраструктура, строительство полноценных укрытий или сооружений двойного назначения. Также мы стимулируем детей и родителей выходить на очное образование в условно безопасных регионах.
Часто бывает, когда условная семья переехала из Мариуполя во Львов. И ребенок почему-то не ходит во львовскую школу, а продолжает учиться дистанционно уже третий год. Хотя места во львовских школах есть, там почти все заведения возобновили работу очно. Можно идти учиться, но этого не происходит.
Это очень негативная и неправильная тенденция, потому что речь идет о внутренней сегрегации: мы дистанцируемся от своих же, не интегрируемся в местное пространство. И это в то время как для ребенка наилучший механизм интеграции – вовлекаться через школу к своей среде, ко всем ее активностям и в конце концов становиться полноценным членом этого микросоциума. Над этим нужно работать напрямую с самими семьями.
Поэтому там, где есть возможность, нужно выходить на очное обучение. И если бы сейчас вышли на очное обучение все дети, которые находятся на условно безопасных регионах, это могло быть более 100 тысяч детей, которые сейчас живут в одном месте, а по разным причинам учатся дистанционно.
Это с течением времени логично приведет к просмотру сети дистанционных школ. Если ребенок из Мариуполя вышел в школу во Львове, значит он выпал из мариупольского заведения. В то же время, кто-то из Лисичанского лицея переехал на Харьковщину, где тоже ведутся боевые действия. И там выйти на очное обучение возможности нет. И такие дети продолжают учиться в Лисичанске. Но если вы во Львове или Ужгороде, то причин не выходить на очное обучение в местную школу точно должно быть немного.
– Выходит, такие школы, из которых все перейдут учиться очно, просто закроют?
– Нет. Дети ВПЛ по обучению выйдут, но это не все ученики таких школ. Львиная доля, которая останется – это дети из-за границы. Для них формируют отдельные классы, где будут изучать украиноведческий компонент. В втаких школах значительная часть детей, обучающихся с оккупированных территорий. Если к ним применят педагогический патронаж, у таких учителей количество ставок может даже возрасти, потому что там учитываются часы за ребенком, а не по классу.
– Как воспринимают такие новации сами учителя?
– Пока области воспринимают эти нововведения очень осторожно. Конечно, нам сейчас легче сказать: "давайте еще подождем" или "давайте все сохраним, как есть". Но это вообще не выход из ситуации. Вот Луганская область потеряла в наборе первого класса более 78%. Надо находить способы, чтобы сохранить образование и его качество.
Возможно, Луганская область может стать неким хабом дистанционного качественного образования. В Киеве есть частная школа, где 16 тысяч детей получают образование дистанционно, они производят качественный контент. Интерактивно, современно. Почему бы не сделать это на государственном уровне?
В дистанционном формате можно набирать гораздо больше детей, чем в обычный класс. И можно стать ярким примером дистанционки. А когда мы освободим эти территории, готовых к учебному процессу школ, там сразу не будет.
– На оккупированных территориях, к сожалению, часто есть самопровозглашенные "школы".
– Да, и со временем возникнет ряд вопросов. А что делать с этими самопровозглашенными школами? Что делать с работающими там учителями? Это уже другой клубок проблем. Есть стратегия работы на деоккупированных территориях, но сейчас мы говорим о стратегии работы в условиях военного времени. Это не одно и то же.
– Над какими ключевыми изменениями для школьников работаете сейчас – начавшимися ранее полномасштабной войны?
– Во время войны есть несколько фокусов, на которых мы сосредотачиваемся в рамках звена школьного образования на ближайший учебный год и последующие годы. Это внедрение реформы Новой украинской школы во всех звеньях. Где-то пересматриваем изменения, где-то преодолеваем разрыв, который произошел из-за недофинансирования. Второй фокус – введение новой философии оплаты труда учителей, которая должна вести ее в сторону повышения. Третий фокус – реакция на военное положение, где мы обеспечиваем безопасный доступ детей к очному образованию.
Что такое Новая украинская школа? Это о содержании, это о профессиональной подготовке учителей и материально-техническом оснащении. По каждому из этих трех компонентов уже осуществляются определенные изменения.
Мы начинаем публичное обсуждение внесения изменений в закон "О полном общем среднем образовании", который повысит качество образования и предложит учащимся более широкие возможности в старшей школе. Но это не значит, что нам нужно готовиться только к изменениям старшей профильной школы.
Нельзя забывать о том, что сейчас у нас происходит с 5 по 9 классы. Также это не значит, что мы не должны думать о начальной школе. По всем звеньям мы должны двигаться одновременно, но с разными фокусами.
В звене с 5 по 9 класс мы уже инициировали концептуальный пересмотр подхода к преподаванию исторической области. Аналогичные изменения будут и в других отраслях. Это то, с чем учитель работает в классе и что ребенок потребляет в образовательном процессе. Также это об обновлении подхода к экспертизе учебников.
– Что меняется в подходе к созданию учебников?
– Сейчас происходит реорганизация одного из наших учреждений – Института модернизации содержания образования, который теперь занимается процессом, связанным с экспертизой учебников. Теперь за это отвечает Украинский институт развития образования.
Для чего все это делается? Должен кардинально измениться подход к экспертизе учебника, чтобы не происходили подобные ляпы, даже из недавнего (в учебнике по украинскому языку для 7 класса напечатали карту Украины, на которой нет полуострова Крым – ред.). Содержание учебников не соответствует концепции Новой украинской школы, она только косметически что-то меняет, маскирует старый подход под новый.
Также в этом году впервые была введена апробация учебников перед печатью. Их используют сначала тестово в школах, и учителя дают обратную связь. Издательства и авторы вносят коррективы. Это снижает риск неадекватного материала, ошибок. Это звенья одного процесса: программа и учебник, с которым работает учитель.
– Как изменится то, как сейчас проходит переквалификация учителей?
Есть ориентир на смену правил игры. Один из ориентиров – деньги, выделяемые государством на повышение квалификации учителей, должны следовать за учителем. Это уже пилотировалось при поступлении в высшие учебные заведения: часть денег в зависимости от количества баллов дети получали на свои условные счета. И дальше они сами определяли, идут ли они учиться в частном заведении и там используют свой грант и доплачивают. Или идут в государственное учреждение.
Здесь модель та же: учитель, получая эти деньги, сам будет определять, куда ему идти на переквалификацию. Учитель становится более субъектным, более активным, более гибким в выборе. А мы, как государство, должны обеспечить, чтобы то, что предлагается на рынке, соответствовало определенному уровню качества, и учитель выбирал среди проверенных.
Следует создать реестр провайдеров с определенными стандартами качества. Сейчас я использую слово лицензирования, но это не означает, что это механизм лицензирования. Поэтому дополнительная цель – это развить этот рынок качественных услуг.
– Закладывается ли в планы увеличения зарплаты учителям?
– Да, потребность роста зарплат учителям понимают все. Несмотря на приоритетность расходов на оборону, мы не должны терять время. Надо создать новый подход, чтобы на момент улучшения финансовой ситуации или при росте финансовой помощи от партнеров мы могли говорить о внедрении нового подхода оплаты труда учителям.
Все мы знаем, что должны ценить учителя со стажем. Кто-то из учителей усовершенствует навыки постоянно. Кто-то готов дополнительно менторить начинающих. Это бесценно, но все это занимает время. И эту нагрузку надо учитывать. Ментором готовы быть не все, потому будут и другие траектории развития учителей. Можно производить учебно-методические материалы, учебники. Можно участвовать в разных проектах, конкурсах. Что это все дает? Это дает отход от линейности. Не все учителя должны обязательно проходить те же звенья профессионального развития. Это разные траектории, и они не линейны.
Это о гибкости выбора, который учитель будет делать исходя из своих сильных сторон. Все это будем обсуждать с общественностью. И, конечно, с самими учителями.
– Одно из весомых изменений в школах во время войны – обновление предмета Защита Украины. Как, по-вашему, это повлияет на мировоззрение детей в перспективе?
Это одно из весомых изменений в школах. Важная часть предмета – навыки оказания первой медицинской помощи, реагирование в стрессовых, чрезвычайных ситуациях, умение управления беспилотными средствами.
Важное нивелирование этого распределения – вот это ребята учат, а девушек этому не учат. Отмена гендерной составляющей является сквозной. Потому что функция защиты – комплексная, многоуровневая, и она касается каждого. И это реагирование на вызовы, которые мы не выбираем. Это об устойчивости, которая должна закладываться постепенно, через интересные инновационные подходы.
В настоящее время в Украине создано 887 ячеек, где должны учиться дети из нескольких заведений. Там будет оснащение. Это не просто плакаты, висящие на стене. Это и "хардовая" технологическая составляющая, где можно практиковаться, тренироваться, в том числе в геймифицированном формате, отвечающем психологическим потребностям и особенностям нашей целевой аудитории подростков.
Мы надеемся, что новый подход к преподаванию предмета изменит философию роли и значения человека в стране. Это об ответственности, о ценностных вещах, которые нативно закладываются в старшей школе. Это готовность защищать страну и знать ответ на вопрос "почему я", "почему мы". Чтобы это было чем-то естественным и таким же логичным, как и многие другие вещи, которые окружают нас в жизни.