Спустя три с половиной года войны в университетах Украины учится около миллиона студентов. Значительная часть – в очном формате. Как в этом году выпускники сдают НМТ, ждать ли подорожания обучения, какие результаты выявили проверки аспирантов и как проходит укрупнение университетов – в интервью заместителя министра образования Михаила Винницкого.
Главное:
– Чем отличается НМТ в этом году по количеству выпускников, в скольких странах его будут сдавать за рубежом?
– НМТ в этом году не отличается от прошлогоднего почти совсем. В прошлом году у нас было 312 тысяч зарегистрированных, в этом году – тоже 312 тысяч. В прошлом году чуть больше 21 тысячи из них были зарегистрированы за рубежом. В этом году эта цифра уменьшилась на несколько сотен человек, зарегистрировано за рубежом почти 21 тысяча.
По поступлению на бакалавриат мы достигли определенной стабильности. Это может странно звучать, но во время военного положения мы достигли стабильности правил и цифр по тем людям, которые подаются. Правила этого года, как и прошлого, – это три обязательных предмета и один предмет на выбор. Чуть больше трети (114 тысяч), зарегистрировались с четвертым предметом английский язык. На втором месте – география, далее – биология, украинская литература. Меньше всего, к сожалению, выбирают физику и химию. И это нас очень сильно беспокоит.
Абитуриенты выбирают четвертый предмет в зависимости от того, с каким, по их мнению, у них будет больше всего шансов поступить на желаемую специальность в конкретный университет. Не выбирают физики и химии –это показывает, что интерес к этим предметам падает гораздо раньше, чем в 11 классе. Это проблема, связанная с 9-10 классом.
Мы сейчас много инвестируем в популяризацию так называемых STEM (наука, технологии, инженерия, математика – ред.) в рамках реформы Новой Украинской Школы, старшей профильной школы. Субвенции уже выделяются, есть пилотирование Профильной школы, и в 2027 первые десятиклассники пойдут в новую старшую школу, где один из опорных моментов – популяризация естественных наук.
В этом году при поступлении физика и химия дают преимущество в конкурсе. Если абитуриенты имеют одинаковые баллы по другим предметам, но один выбрал физику, а другой – английский, то конкурсный балл по физике будет выше. Это особенно важно для тех, кто планирует поступать на естественные или инженерные науки.
Фактор конкурсного балла будет в следующем году. И через год так же. Ученикам 9-10 классов мы сейчас говорим: учите дальше физику и химию, это вам поможет легче поступить в университет, и больше шансов, что вы получите бюджетное место.
– Меньше выбирают физику и химию – значит ли это, что у нас будет меньше инженеров, специалистов естественных наук?
– Нет, ни в коем случае. У нас самые популярные специальности сейчас - это все специальности, связанные с компьютерными науками. Специальность "менеджмент", "экономика", "право" – это так называемые "конъюнктурные" специальности. Люди их выбирают по разным причинам, но рынка труда там нет, бюджетных мест там мало. Тем не менее, они имеют определенную популярность.
Пять специальностей компьютерных наук – это собственно компьютерные науки, системная инженерия, прикладная математика, кибербезопасность. Эти специальности совокупно уже среди самых популярных среди абитуриентов.
Мы сейчас пытаемся исправить ошибки, сделанные лет 5, 7, 10, а то и 20 лет назад. Инвестиции на уровне школ в лабораторное оборудование, в популяризацию естественных предметов, к сожалению, очень давно не осуществлялись. Поэтому речь не идет о новых проблемах, а об исправлении недостатков, которые тянутся много лет.
– Вы упомянули профессии, которые до сих пор популярные, но где фактически нет рынка и мало бюджетных мест. Говорят, в начале 2000-х был "бум" на юристов, менеджеров. Какие самые популярные специальности сейчас?
– Эти профессии очевидно и остаются популярными. На право в прошлом году поступило 5703 человека, было выделено 738 бюджетных мест. Итак, имеем 5 тысяч человек, которые поступили, заплатив за свое образование. Государство не побуждает к этому. Наоборот: в этом году на специальности "право", "экономика", "менеджмент" будет повышена цена на контракт. Если хотите идти учиться на эти специальности – пожалуйста, но они дорогие. Мы всем коммуницируем, что рынок труда в этих специальностях переполнен.
Для сравнения, на компьютерные науки поступило 6300 человек, из них 2900 получили бюджетное место. На "праве" и других – 5700 и 700 человек получили бюджетное место, а здесь - 6300, и соответственно на бюджете будут учиться 2900. Также еще 900 человек получили государственный грант. По "праву" финансирование от государства получили 29% поступающих, а по компьютерным наукам – 61%. Разница впечатляет.
– Обучение на каких специальностях вырастет в цене в этом году?
– В этом году поступление на "право" будет намного дороже. На эту специальность и на 15 других, популярность которых не соответствует потребностям рынка труда (например менеджмент, экономика, туризм, журналистика) введена индикативная себестоимость, которая приравнивает стоимость контракта и стоимость того, что государство оплачивает для бюджетника.
У нас в высшем образовании большая системная проблема: бюджет платит за одного студента больше, чем стоимость контракта. Со временем мы должны прийти к тому, что стоимость обучения на бюджете и стоимость обучения на контракте должны быть приравнены на всех специальностях. В этом году это сделано только для тех специальностей, которые больше всего востребованы и меньше всего нужны для рынка труда – то же самое право, экономика, менеджмент и тому подобное.
Для других есть рыночная стоимость. Классический пример – агрономия. Для человека, который поступает на агронома, бюджет выплачивает примерно 60 тысяч гривен в зависимости от университета. А контракт очень часто стоит 30-35 тысяч. И мы понимаем, что повышать цены контракта на агронома нежелательно: здесь часто речь идет о поступающих из сел, которые не имеют тех доходов и не могут себе это позволить.
На самом деле, с этой огромной разницей в ценах есть надежда, что возможно кто-то, который рассматривал поступление на экономиста, пойдет на агрономию. Это будет и гораздо дешевле, и гораздо более востребовано на рынке труда. И больше шансов, что человек будет работать по специальности.
– Что сейчас происходит с укрупнением университетов? Сохранят ли рабочие места преподаватели?
– Часто говорим о том, что у нас слишком большое количество университетов. Это обусловлено демографией. 25 лет назад у нас было 800 тысяч выпускников школ ежегодно. Если бы под нашим контролем были все оккупированные территории, даже с этими цифрами и вместе с выпускниками, которые сейчас находятся за границей, если бы Крым и Донбасс контролировались украинским государством, мы имели бы 500 тысяч выпускников школ в целом на этих территориях. Количество выпускников упало с 800 тысяч до 500.
А сейчас реальность такова, что в этом году выпускников школ будет около 360 тысяч. 312 тысяч зарегистрировалось на НМТ, которое нужно для поступления именно в университеты. Не все после школы идут в высшее образование. Некоторые вообще решают сразу идти на рынок труда, это абсолютно нормально. Около 50 тысяч выпускников идет в другие места, в частности в колледжи, поступление в которые не требует НМТ.
Это падение не связано с войной. Это связано с тем, что у нас рождается меньше детей. Война начинается с 2014-го, а количество потенциальных выпускников уменьшалось и раньше. Также на графике видим падение количества выпускников в 2018-м. Это означает, что в 2001 году произошло сильное падение рождаемости. Это объективные цифры.
Уже сейчас могу вам сказать, что в 2038-м году у нас, вероятно, будет 250 тысяч выпускников школ. Их больше не станет, потому что они уже родились. А наша сеть высшего образования построена с учетом потенциала 800 тысяч поступающих ежегодно, то есть на количество, которое было 25 лет назад.
В среднем в университетах Европы – по 10 тысяч студентов. У нас - 5 тысяч 700. Когда-то было 10 тысяч. Но это было тогда, когда у нас была высокая рождаемость. Поэтому речь идет о том, что у нас есть на сегодняшний день абсолютно много высших учебных заведений. Как бы обидно это ни звучало, но демография – неумолимая наука.
Не играет роли, кто сидит в этом кресле, кто руководит министерством образования. В стране в течение следующих 3-5 лет должно произойти укрупнение сети. Это требование нашей евроинтеграции. У нас есть доноры, которые с этим помогают. Потому что при каждом укрупнении мы имеем возможность делать большие инвестиции: полтора миллиона долларов на научно-учебное оборудование в каждое заведение. Это неплохо.
За прошлый год из структуры министерства образования, мы уже сократили 10, в этом году будет тоже еще 10 высших учебных заведений. Мы должны дойти до 100 высших учебных заведений в нашей сети до 2030 года.
Кто к кому присоединится – это решается индивидуально. В прошлом году было заведение, где было менее тысячи студентов и с финансовой точки зрения не могло себя содержать. Мы его присоединили к другому, более мощному.
Большинство укрупнений происходит именно таким способом. Если заведение становится менее популярными, контингент падает. Научные школы, преподавательский состав в таких заведениях надо спасать, переводить преподавателей и студентов в большие заведения. Важно понимать, что мы не делаем этого для экономии средств. Мы это делаем для того, чтобы обеспечить качественную среду там, где студенты могут учиться, а научно-педагогические работники – развиваться.
– Можете назвать заведения, которые будут укрупнять в этом году?
– Какие еще будут укрупнять – назвать пока нельзя. Это все индивидуально. Мы имеем анализ демографии по каждой области. Например, во Львове сейчас четыре университета функционируют в подчинении МОН: Львовская политехника, университет Франко, ветеринарный университет, к которому недавно присоединили аграрный, и лесотехнический.
Два из этих четырех - крупнейшие университеты в стране – Львовский университет Франко и Львовская политехника. В обоих случаях у нас большая концентрация ресурсов, развитие и возможность инвестиций. Плюс во Львове есть частный Украинский Католический университет (УКУ), который имеет свое особое место в экосистеме города и региона.
Во Львове и Одессе примерно одинаковое количество населения – по 900 тысяч, но в Одессе 12 вузов против 4 во Львове. Это большая разница. Одесский университет имени Мечникова имеет мощную академическую базу, поэтому его планируют укрупнить, присоединив другие заведения. Многие из них потеряли отраслевую специфику, поэтому их следует объединять и развивать как технологические или морские университеты.
Как ни странно, в Одессе есть два морских университета. Одни занимаются портами, вторые – плавают. Это может звучать банально, но морское направление – одно. Да, есть специальности, которые обеспечивают логистику, менеджмент портов, строительство инфраструктуры и так далее. Но это одно направление, и вместе с морским бизнесом логично, чтобы это был один мощный морской университет. Но в каждом случае, когда идет речь об объединении включаются определенные амбиции.
Это означает определенное сопротивление, потому что люди привыкли, что есть величественные заведения, которые имеют долгую память, большую историю. И это правильно, но когда в одном из тех заведений падает количество студентов ниже 2700, ты начинаешь смотреть, можно ли обеспечить качественное образование, когда у тебя все группы малокомплектные.
Пока в этом процессе мы даем возможность прифронтовым и перемещенным университетам попробовать себя найти. Но с каждым годом продолжения войны видим, что самобытность перемещенных университетов теряется, как и их финансовые и научные показатели. Поэтому там со временем укрупнение также должно произойти.
– Какая ситуация по учебным заведениям в Сумах? Не планируется ли релокация из-за постоянных обстрелов и угрозы со стороны РФ?
– Мы стараемся обеспечить, чтобы учебные заведения в Сумах дальше развивались. Там есть три государственных университета. Сумской государственный университет – это феномен, которым мы очень сильно гордимся. Это феномен для всей нашей страны, один из сильнейших классических университетов, который ежегодно имеет очень крутые показатели и по научной работе, и по интернационализации, и по трудоустройству своих выпускников. Также – и по вступительному баллу, это значит они популярные. Все те показатели, которые мы измеряем, у них они высокие.
Сейчас враг ударил, слава богу, не в лабораторные комплексы и не в учебные, а в так называемый конгресс-центр. Это место сбора Сумского университета в центре города, где очень часто проводили конференции. Мы им помогаем восстановиться. И Сумской держится. Как ни странно, в прошлом году, когда количество студентов по стране снизилось, соотношение их контингента к предыдущему году было на уровне 99%. В Сумах это просто нечто. Это невероятное, очень хорошее достижение.
Там есть сильный Сумской аграрный университет, где контингент также уменьшился лишь на 3% по сравнению с прошлым годом. К сожалению, немного слабее – Сумской педагогический. Будет ли там укрупнение? Сейчас мы не имеем конкретных планов. потому что в регионе происходят боевые действия. До принятия любых решений надо будет анализировать, какая будет демографическая ситуация дальше.
В Сумской области еще есть Глуховский педагогический. Чрезвычайно важный центр украинства на северо-востоке страны. Глухов – исторический город и очень важно, чтобы мы там сохранили университет. К сожалению, сейчас он перемещен из зоны боевых действий, но хотим его вернуть как можно быстрее. Хочу верить, что наши Вооруженные Силы нас защитят до той степени, что мы не будем иметь необходимости релокировать новые учебные заведения.
– А какая ситуация по университетам Харькова с точки зрения безопасности?
– По Харькову ракеты и дроны – это постоянная реальность. Но в целом мы рассматриваем релокацию заведения, когда университет становится в зоне досягаемости артиллерии. Как, например, в Херсоне. Там заведения релоцированы, там сейчас невозможно осуществлять образовательный процесс. Хотя украинское государство, слава Богу, контролирует Херсон, и это хорошо. Херсон, Харьков, Сумы, Запорожье, Николаев – это все наши города, которые в постоянном поле нашего внимания.
– Рассматривается ли возможность возвращения с сентября к офлайн-обучению в регионах, где это безопасно?
– Всех в офлайн с сентября не вернут. Пока идут обстрелы, очевидно, мы не можем вернуть в офлайн всех. У нас нет возможности проводить весь образовательный процесс в подземелье. Мы это стараемся делать, максимально обеспечив реализацию политики "Школа офлайн". Строя подземные школы-укрытия. Но мы не можем обеспечить университетское образование такого типа. Одно дело – это школа, где несколько классов. А здесь – тысячи студентов.
Поэтому с 1 сентября фактически все, что не в зоне боевых действий, идет либо в смешанном формате, либо в офлайн формате. Это Киев, западная часть Украины, в смешанном формате – Одесса и Днепр. Остальные, к сожалению, остаются онлайн.
– Как долго еще будет УМТ вместо ВНО?
– НМТ существует исключительно как решение из-за ситуации с безопасностью. ВНО – однозначно лучший инструмент проверки знаний и учебного потенциала ученика, чем НМТ. Здесь нет сомнений. Но представим, что мы собираем 300 тысяч поступающих, которые все в один день будут писать украинский язык. Это просто приглашение врагу: "бомбите нас сейчас". Это невозможно делать. Поэтому НМТ проводится меньшими группами в течение месяца, фактически полтора месяца, в безопасной среде.
Хотим ли мы так делать? Очевидно, нет. Но пока ситуация с безопасностью такова, что требует инновационных решений. Для нас очень важно оставить систему внешнего независимого оценивания. Оно может быть в разных формах: традиционное ВНО или национальный мультипредметный тест, который является вынужденной мерой на время военного положения.
– Сейчас продолжаются проверки высших учебных заведений из-за аспирантов, которые получают отсрочки. Возросло ли аномально их количество за последнее время?
– Однозначно возросло. У нас в 2023 году общее количество зачисленных аспирантов было 18 835. Это включало и вечерников, и контрактников, и заочников. Бюджетных мест было в 2022 году 3300, в 23-м - 3200. Но в 2022 и 2023 году аномально много поступающих пошли на дневную форму по контракту именно для получения отсрочки от мобилизации. Цифры впечатляют.
Из 18 тысяч, которые были зачислены в 23-м году, 13 600 – это были мужчины 25+ – это из всех зачисленных. Это огромный всплеск популярности науки. Если до вторжения РФ у нас было на уровне 1300-1500 "денщиков" на контракт ежегодно, то в 2023 году вдруг эта цифра стала 13 700. 82% из тех 13 700, это были мужчины 25+ (11 248 человек). Предыдущая цифра была 46%.
В принципе, нет ничего плохого в том, что больше людей идет в аспирантуру. У меня есть очень много информации от различных коллег именно из политехнических университетов, которые говорят, что эти аспиранты работают с инновациями по дронам, с электроникой, которая нужна для радиоэлектронной борьбы, инновациями в сфере киберзащиты.
Много нужного делается аспирантами для защиты государства. Если человек в аспирантуре реально занимается наукой, инновационными разработками, ничего плохого в том нет, что у него также есть отсрочки на период обучения. Даже если ему 25+, он все равно делает свой вклад в нашу оборону. И это нормально.
Но, к сожалению, мы видим, что большое количество зачисленных – это люди, которые не учатся и не проводят исследований. Их научные руководители давно их не видели, они не ходят на занятия, ничего не публикуют. И именно поэтому мы сейчас проводим внеплановые проверки учебных заведений относительно качества организации образовательного процесса.
Чаще всего мы видим проблему фейкового обучения. Отсутствие следов реального обучения на образовательных платформах, если это онлайн. Если это очно, то это отсутствие доказательств того, что человек сдает сессию, нет публикаций, диссертации не пишутся.
– Какие из этих оснований становятся основаниями для отчисления?
– Чаще всего это невыполнение индивидуального учебного плана или индивидуального плана научной работы.
– Что сейчас делать с острой нехваткой педагогических кадров и в школах, и в университетах?
– Педагогическое образование у нас будет популярным, когда у нас будет нормальная зарплата учителя. В этом году она увеличилась на две тысячи гривен. Планируем зарплаты увеличивать дальше. Здесь нужна воля и приоритетность этой задачи на национальном уровне, мы пытаемся это сделать с другими министерствами.
Учительская профессия станет более привлекательной, когда у учителей повысятся зарплаты. Что можно сделать в высшем образовании для обеспечения профессиональных учителей, когда эта зарплата действительно станет конкурентной? Государство может обеспечить подготовку молодого учителя. Например, в прошлом году в среднем образовании (учителя средней школы разных специализаций) было зачислено 7349 поступающих, из них 5525 получили бюджетное место. Это 78%. Это означает, что государство точно вкладывает деньги в то, чтобы готовить учителей. И это один из приоритетов государства вместе с медициной.
К сожалению, большое количество выпускников образовательных программ отрасли "Образование" не идет работать в школы или работает там недолго, преимущественно из-за зарплат. Мы стимулируем также, чтобы учителями становились те, кто учится на других специальности.
Мой сын сейчас на четвертом курсе физики в университете Шевченко, и он уже мне начинает говорить, что пошел бы поучительствовать пару лет. Он не имеет педагогического образования, но есть трек, где он сможет пройти так называемую педагогическую интернатуру, год поработав под другим учителем в классе и став, возможно, учителем физики. Не знаю, решит ли он так, но такая возможность предусмотрена законодательством.
– Насколько массовой является проблема вывоза 17-летних ребят за границу?
– Говорить, что ребята не выезжают, было бы неправдой. Мы знаем все, что мамы вывозят 17 летних сыновей. Что мы видим по статистике? Что те 17- и 18-летние, находясь за границей, пишут НМТ. Потому что 20 тысяч из тех, которые зарегистрированы на НМТ в этом году, зарегистрировались на написание НМТ, будучи именно за рубежом. У нас есть 55 центров, где будет проводиться НМТ за рубежом в этом году в 34 странах.
Это означает, что люди выезжают, но все равно считают украинское высшее образование привлекательным для себя вариантом продолжения образования. И многие из тех, которые уезжают в 17 лет, возвращаются, поступив в украинское высшее образование.
Теряем ли мы несовершеннолетних граждан, которые выезжают за границу с родителями? Абсолютно. Есть ли у меня такая статистика? Такой статистики у меня нет, ее собирает Государственная миграционная служба или Государственная пограничная служба.
Факт есть такой: эти люди все имеют возможность, выехав за границу, поступить в иностранные высшие учебные заведения, но они пишут НМТ. Для поступления в университет в Польше и в Германии не нужно УМТ. В Англии не требуется НМТ. Ты показываешь свой аттестат из общей средней школы и поступаешь по их вступительным экзаменам, если таковые имеются.
НМТ нужно только для поступления в украинские учебные заведения. И 20 тысяч каждый год его пишут. Это говорит о том, что украинское высшее образование остается популярным в том числе и среди тех, кто выезжает за границу.
– Как стимулировать возвращение детей, которых вывозят родители? Возможно, будут запускаться программы для талантливой молодежи?
– Как мы измеряем талантливость? Измеряем олимпиадами и тем самым национальным мультипредметным тестом, или ВНО. Это оценивание знаний, навыков и талантов. Те, кто имеет самые высокие баллы, получают бюджетные места и получают стипендию.
– То есть это общие условия, как и для всех.
– Абсолютно правильно. Только если ты талоновитый, шансы очень хорошие, что ты получишь оплачиваемое место со стипендией.
Также есть законопроект, который сейчас рассматривает Верховная Рада, о том, чтобы установить так называемые национальные стипендии для тех, кто имеет самые высокие баллы по НМТ. Сейчас они получают премии, но хотелось бы сделать этот процесс более системным. Наше предложение – выделить определенное количество бюджетных мест и повышенную стипендию для тех, кто имеет самые высокие баллы при поступлении именно для того, чтобы обеспечить содержание этой талантливой молодежи в Украине.
– О каких суммах стипендий идет речь?
– Сумма зависит каждый год от бюджетного процесса. Одна из самых сложных наших задач - пройти успешно бюджетный процесс. От этого зависит и зарплата преподавателей, и зарплата учителей, и деньги на высшее образование, и стипендии также. Бюджет не резиновый - министерство финансов всегда нам это напоминает. Но мы стараемся делать, что можем, потому что образование это не должно быть статьей расходов, а должно считаться инвестицией в будущее.
– Что еще стоит сделать и что должно произойти, чтобы эти 17-летние ребята и их семьи увидели, что в Украину стоит возвращаться?
– Ситуация с безопасностью должна в первую очередь стабилизироваться. Но ваш вопрос очень хороший. Что должно произойти? Мы как украинцы, должны избавиться от нашего комплекса неполноценности. Я говорю ко всем вашим читателям. Мы с вами остановили орду. Нам давали три недели. А уже три с половиной года. Харьков – наш, Херсон – наш, Сумы – наши, Запорожье – наше, Днепр наш и Киев свободный. Никто этого не ожидал.
Как нам удалось их остановить? Мы можем говорить, что рашисты были неорганизованные, коррумпированные, не понимали сути украинцев и так далее. Но мы все помним низовые инициативы, нашу сплоченность. Наши добровольческие батальоны, ТРО. Мы все мобилизовались. Откуда это? Романтик скажет, что это казацкие гены. Но давайте скажем реалистично: это обученные компетентности, освоенные навыки. Откуда они взялись? Из системы образования. Те люди, которые останавливали орду, учились в нашей системе образования.
А мы постоянно говорим, что наше образование какое-то не такое, какое-то плохое. Мы должны избавиться от комплекса неполноценности. У нас есть хорошие университеты, хорошие школы. Не все, но так есть в каждой стране. В интернете напишите "buy a PhD": вы можете купить диплом в Америке, нет проблем. В других странах также есть коррупция. Но у нас есть учебные заведения, которые формируют нацию, которая является победителем и которая удивляет мир.
Когда мы это осознаем, тогда избавимся от этих колониальных представлений. Часто люди думают, что где-то там лучше. Что где-то за забором зеленее трава. Те из нас, кто бывал много на Западе, понимают, что порой дома она тоже зеленая, и в этой земле порой могут вырасти очень хорошие и яблоки, и груши, и люди.
Спустя 3,5 года войны у нас миллион студентов учится в университетах. Большая часть – в очном формате. Огромное количество студентов ездит на академическую мобильность за границу и возвращаются.
Родители выезжают ради безопасности, а молодежь говорит: "Нет, я увидел жизнь в Германии, в Дании, в Италии, Польше. Я хочу домой". И это не только потому, что это дом. Есть возможности для саморазвития, приобретения навыков, которые нужны для жизни. На самом деле наша система образования в некоторых случаях на голову выше европейской. И это наше огромное достижение. Далеко не все идеально. Есть над чем работать. Но повторять, что "все пропало", точно общему делу не поможет.