О неготовности страны-агрессора к мирным переговорам, отношениях между ЕС и США, разных подходах к обороне внутри Европы, российских провокациях и политическом кризисе во Франции – читайте в интервью главы французской делегации в ПАСЕ Бертрана Буикса.
Главное:
Политический кризис во Франции, постоянные увольнения, назначения и переназначения глав правительства, безусловно, не может не вызывать опасений и в Украине, ведь Париж является одним из главных западных союзников Киева.
В разговоре с Бертраном Буиксом, депутатом Национальной ассамблеи Франции, главой делегации своей страны и вице-президентом ПАСЕ, РБК-Украина подняло и этот вопрос. По словам парламентария, в случае, если к власти в конце концов придут ультраправые Марин Ле Пен – то ситуация для Украины будет неопределенной. И в искренность изменения риторики французских ультраправых, теперь более благосклонной к Украине, Буикс, представитель правоцентристской партии "Горизонты", не верит.
Но пока президентом страны все же остается Эмманюэль Макрон, общий курс Франции останется неизменным, ведь хозяин Елисейского дворца и дальше остается верным союзником Украины. Хотя, подчеркивает Буикс, стоит следить за тем, какой военный бюджет Франции будет утвержден – а это делает именно неподконтрольный Макрону парламент.
Но разговор с французским депутатом в кулуарах Совета Европы в Страсбурге РБК-Украина все же начало с других вопросов – а именно относительно последних российских атак на Украину и отношений между Европой и США времен Дональда Трампа.
– Недавние атаки против Украины означают, что Россия абсолютно не готова к каким-либо содержательным мирным переговорам в ближайшем будущем. Вы согласны с этим?
– Я считаю, что Путин и Россия не хотят мира. Путин будет продолжать пытаться использовать свое преимущество, и в конце концов мир наступит только тогда, когда он поймет, что Европа сильна, что она едина с Украиной, что мы не дадим Украине упасть, что мы не сдадимся и всегда будем стоять вместе, на стороне Украины, поддерживая ее в войне против России. Мы не должны показывать никакой слабости перед Россией, перед Путиным.
Россия должна знать, что мы не оставим украинский народ наедине, и что мы поможем Украине – военно и финансово.
– Мы видели много усилий администрации США, Дональда Трампа и его команды, направленных на то, чтобы продвинуть мирные переговоры. По вашему мнению, почему эти усилия до сих пор не дали никакого практического результата?
– Это политика Соединенных Штатов вызывает у нас вопросы. Она полна противоречий. Мы не знаем, какова сейчас позиция Трампа по ситуации в Украине. Такая нестабильность – плохая политика, когда имеешь дело с таким человеком как Путин. Потому что мы должны быть сильными, мы не должны быть слабыми перед Путиным, а когда ты демонстрируешь, что не совсем устойчив в своих решениях...
– Вы имеете в виду президента Трампа?
– Да, это означает слабость для него, и это позволяет ему продолжать войну против Украины. Неопределенность в политике США играет на руку противнику, России, потому что они питаются этой неопределенностью. Нестабильная финансовая поддержка фактически ослабляет логистические линии украинской армии и мешает стабильному ведению войны. Это, в свою очередь, вредит Украине и приводит к несогласованной стратегии.
– Мы все помним, как начиналась каденция администрации США – с речи Джей Ди Вэнса на Мюнхенской конференции, со спекуляций Трампа о том, что Европа слаба, что Европа не платит и так далее. Кажется, что трансатлантические отношения с тех пор значительно улучшились. Но все же, остаются ли Соединенные Штаты партнером Европы, как это было год или три года назад?
– Да, отношения между Европой и Соединенными Штатами все еще живы, но у нас разные взгляды и цели. Я думаю, что США до сих пор обеспокоены Китаем. Главная тема для США – это Китай, а не Россия.
Я думаю, что для Дональда Трампа главный вопрос в Европе – это будущее НАТО. И основная тема его общения с Европой – это сказать европейцам: теперь вы должны взять свое будущее в свои руки. То есть теперь вы должны сами платить за свою оборону. Потому что у нас есть другая тема – Китай. И сейчас европейские страны должны думать о собственной обороне. Мы не слабые, но мы не скоординированы.
– Внутри Европы?
– Да, но мы не слабые. Сейчас мы предпринимаем огромные финансовые усилия для собственной армии.
– Это обязательство тратить 5% бюджета на безопасность и оборону?
– Да, и мы можем это сделать. Но, по моему мнению, главный вопрос – это координация. В Национальном собрании Франции я вхожу в рабочую группу, которая изучает, как мы можем координировать европейскую оборону с НАТО, как мы можем использовать НАТО для европейской обороны – то есть нам не нужно дублировать командование, потому что оно уже есть в НАТО. Мы ищем способ действовать разумно, целесообразно, чтобы построить что-то новое вместе с НАТО, что можно будет применять в Европе.
– Может ли Европа, и особенно Франция, по-прежнему полагаться на США как на оборонный зонтик, особенно на фоне последних российских атак и провокаций?
– Франция очень независима в своей обороне. Это было решение генерала де Голля – быть очень независимыми. В Европе есть разные взгляды. Есть восточное видение и западное. Я понимаю, что на востоке Европы до сих пор полагаются на американское военное оснащение.
– "Западное" видение - то есть европейские страны к западу от Польши?
– Да. Потому что у нас разные военные традиции. Я не думаю, что это проблема. Но сейчас мы должны построить что-то новое и опираться на собственную промышленность.
Мы все еще можем покупать некоторое американское вооружение, потому что наши политики по этому вопросу различаются. Но мы должны осознавать, что когда мы не покупаем европейское – это плохо для нашей промышленности. Поэтому каждая страна должна прилагать усилия в этом направлении.
Мы должны строить тесные связи между нашими национальными оборонными отраслями в Европе и больше сотрудничать. Это означает, что мы не должны разрывать связи с США, потому что у нас разные потребности, но мы должны отдавать приоритет собственному производству.
Между Францией и Великобританией существует договор о ядерном оружии и общих интересах в его использовании. Вы спросили меня о ядерном зонтике – это означает, что существует определенная стратегическая неоднозначность между Британией и Францией относительно их общих интересов в Европе. То есть где-то в Европе есть общий интерес между Францией и Великобританией в защите своих интересов, и, возможно, интересов других стран ЕС. А возможно, даже шире, чем Евросоюз. Это та самая знаменитая стратегическая неоднозначность.
– Что вы думаете о реакции НАТО на российский дроновый удар по Польше?
– По моему мнению, реакция была хорошей. Возможно, могла быть лучше. Но мы всегда находимся на тонкой грани, между нами и Россией.
Мы должны понимать, что если мы собьем какой-то дрон или, возможно, однажды, как Турция, собьем самолет – это может стать объявлением войны.
Сейчас среди европейских стран есть большая готовность бороться с Россией. И, по моему мнению, это большое изменение ситуации.
– В сознании европейских политиков?
– Не только политиков, но и общественного мнения. Потому что теперь мы видим дроны в Германии, Швеции, Дании. Франция регулярно наблюдает российские самолеты вблизи или подводные лодки у своих берегов. Поэтому сегодня есть настоящее беспокойство этой ситуацией. Это уже что-то, что перешло новую грань.
Поэтому реакция Польши уже кажется достаточно далекой во времени. Хотя, если говорить о времени, это было недавно, но уже чувствуется, что ситуация изменилась – модели реагирования эволюционировали после того, что произошло в Польше. Потому что теперь в Германии заявили, что будут сбивать любой дрон в своем воздушном пространстве.
– Франция – важный партнер для Украины. Представляет ли текущий политический кризис в вашей стране, смена правительств, какую-то опасность для нас, украинцев, или это чисто ваш внутренний вопрос, о котором нам не стоит волноваться?
– Если будет смена правительства, и, скажем, к власти придет Марин Ле Пен – я не знаю, какой будет ситуация для Украины. Потому что мы знаем, что Марин Ле Пен занимала позицию, очень благосклонную к Путину и России. И мы знаем, что у Марин Ле Пен были финансовые связи с Россией. Поэтому изменения во французском правительстве являются рискованными.
– Она немного изменила свою риторику, насколько я знаю.
– Да, для публики, потому что это непопулярно.
– Но вы считаете, что она неискренна, да?
– Я думаю, что она неискренняя, потому что разделяет многие радикальные ценности Владимира Путина. Поэтому, по моему мнению, она врет.
– Но пока Эммануэль Макрон остается президентом Франции, мы не в особой опасности, не так ли?
– Нет, потому что во Франции до сих пор есть стремление увеличивать военный бюджет. И в этом вопросе политика не изменилась. Президент Макрон до сих пор поддерживает Владимира Зеленского, до сих пор поддерживает военные усилия Украины.
– То есть до следующих президентских выборов нам не стоит ожидать ничего плохого?
– Мы должны только внимательно следить за новым бюджетом, потому что должны быть бдительными, чтобы не сокращать военные расходы во Франции. А бюджет должен быть утвержден Национальной ассамблеей. Да, потому что мы должны быть готовы к возможности войны, и мы над этим работаем.