Дела врачей. Как война ломает судьбы и меняет жизнь медиков в Украине

Три истории врачей с востока Украины, которых война заставила начинать жизнь заново – кого-то заграницей, а кого-то с автоматом на передовой. Подробнее – в материале РБК-Украина.

Потери на войне исчисляются не только жизнями солдат, разрушенной инфраструктурой или уничтоженным имуществом. Есть так называемый "отложенный во времени" ущерб, масштаб которого не очевиден на первый взгляд.

Речь идет об утрате страной-жертвой агрессии интеллектуального и кадрового потенциала. Каждый эмигрировавший или потерявший работу специалист – это минус одна единица развития для государства.

А если речь идет о врачах, то потеря каждого профессионала Украиной в этой сфере – это десятки, а то и сотни невылеченных, недолеченных, а то и неспасенных пациентов. РБК-Украина рассказывает три истории украинских врачей, жизнь и карьеру которых круто изменила война.

"Вынужденная изоляция и бегство "контрабандой" из "ЛНР": история ортопеда

59-летний врач-ортопед Николай (имя изменено) из Луганской области дважды за последние 8 лет был вынужден начинать жизнь заново. Первый раз в 2014 году он, спасая жизни своей семьи, бежал из родного города под Луганском, бросая буквально все свое имущество и недвижимость. Оставив лишь автомобиль, на котором, собственно, и выезжали, да пару-тройку сумок с одеждой.

"Когда в городе появились странного вида "военные" с нашивками "ЛНР", то очень быстро начали даже не мародерить, а просто грабить все, что попадалось им под руку. Рисковать безопасностью жены и 10-летней на тот момент дочери я не имел права, потому решение уехать было принято очень быстро. В городе я заведовал ортопедическим отделением больницы, было две квартиры, частный дом, неплохо обустроенная жизнь. Все пропало в одно мгновенье", – вспоминает он.

По словам Николая, проблемы возникли еще при пересечении границ города – "военные" на блокпостах были не против забрать из покидающих "молодую республику" автомобилей примерно все, что было ценного. Чтобы избежать особо тщательного досмотра и обыска, пришлось надеть на ребенка шейный бандаж (благо, у ортопеда такие вещи имелись) и соврать, что семья не бежит от "освободителей", а всего лишь везет дочь на срочную операцию в Днепр. Подействовало, пропустили.

"В родном городе у меня остался пожилой отец, он отказался покидать родину, как это часто бывает с людьми его возраста. А нам же пришлось обустраиваться на новом месте. В Никополе Днепропетровской области. Работа по моему профилю не сразу, но все же нашлась, удалось снимать, а через несколько лет и купить квартиру, удаленно продав одну из своих на Луганщине", – говорит Николай, отмечая, что раз в пару лет все же навещал отца в оккупированном регионе. Одно из таких посещений едва не закончилось катастрофой.

"В феврале 2022 года я в последний раз приехал в родной город, и через пару дней стало ясно, что сделал это зря. Впервые с 2014-го над нами начали летать ракеты (со стороны РФ), ближе к 17-18 февраля город наводнили военные, а вскоре все выезды из города и подконтрольной оккупантам части Луганской области оказались закрытыми. По крайней мере, закрытыми для мужчин с 1962 по 2004 годы рождения. Я 1963-го – аккурат подпадал под "мобилизацию ЛНР" со своей пропиской", – говорит мужчина.

Одна из разрушенных больниц на Донбассе (Фото: GettyImages)

По словам Николая, улицы города вмиг опустели, так как едва ли не круглосуточно курсировали наряды "военкоматов", забирающих мужчин прямо с улиц на фронт против Украины. Причем по квартирам не ходили, потому, так сказать, "отсидеться" было можно. Но долго ли ты просидишь в конечном итоге, даже если продукты будут приносить родственницы и знакомые – единственные, кому спокойно можно было ходить по улицам, были женщины.

Доктору около месяца пришлось через знакомых искать контрабандные пути выезда из неожиданного капкана, в который превратился при оккупантах родной город.

"Единственный, если можно так сказать, плюс "новой власти" и их российских кураторов – это их беспредельная жадность и коррумпированность. То есть, найдя нужных людей за деньги, можно решить в общем любой вопрос. Другое дело, что, узнав, что деньги у тебя есть, проблемных вопросов будут создавать много и часто, пока не отдашь им все", – вспоминает Николай.

За 60 тысяч рублей мужчину спрятали в легковом автомобиле, который, как заверил его организатор схемы, беспрепятственно может покинуть пределы области. Естественно, не в сторону Украины. Так доктор по извилистому маршруту "Луганская область – Ростовская область РФ – Ростов-на-Дону – Москва – страны Балтии – Польша – Украина" смог попасть домой. С небольшим заездом в Прагу, куда эмигрировала его 18-летняя дочь-студентка.

"Пока я сидел взаперти на Луганщине, мы с женой приняли решение покинуть также и наш новый дом в Никополе, так как этот город также очень быстро стал прифронтовым. Дочь же в первые недели войны еще оставалась в Харькове, пряталась от бомбардировок в метро. Для того чтобы покинуть город, прошла несколько остановок по тоннелю ближе к вокзалу и оттуда уже уехала. В Чехию. Где я ее и навестил по дороге в Украину", – рассказывает Николай о том, как во второй раз за 8 лет был вынужден все бросить и переехать на новое место.

Теперь он вместе с женой обитает в маленькой съемной квартире на окраине столицы и с ужасом думает о том, как бы не пришлось бежать и в третий раз, что в общем-то нелегко и для молодого человека. Ближе к 60 годам это еще труднее.

"Я мог бы остаться в Чехии, если бы сильно захотел, но, признаться, чувствовал бы себя неловко. Все же я украинец и могу быть полезен Украине сегодня. Пусть не на фронте, но по специальности, насколько это возможно. Я знаю, что мы победим. Сейчас нашел работу в одной из киевских частных клиник, но все же едва ли это можно сравнить с собственным отделением и той наработанной за 30 лет стажа базой, которая у меня существовала в родном городе. Да и никопольскую практику тоже пришлось оставить, а это люди. Очень жаль", - говорит доктор.

На вопрос РБК-Украина о том, верит ли Николай в то, что удастся еще поработать на родной Луганщине, он с грустной улыбкой ответил: "Мы обязательно вернемся… просто когда?"

"Мама, кот и ноутбук: история эмиграции донецкого терапевта"

38-летняя Ирина (имя изменено) также дважды за последние 8 лет была вынуждена бежать от войны и менять место жительства. Причем, возможно, во второй раз - навсегда. Когда война пришла в Донецкую область в 2014 году она работала в донецкой больнице и строила большие карьерные планы.

"2014 год и начало войны я, с одной стороны, помню очень хорошо, с другой – будто бы какими-то обрывками и клипами. Помню людей, бегущих в панике со стороны Донецкого аэропорта, помню взрывы. Помню две недели в подвале и взорванный мост, первые танки. Помню как выяснилось, что в населенном пункте, где живут мои родители (совсем рядом с Донецком), только четыре семьи, включая мою, оказались проукраинскими, а все остальные – "сепары". То есть все земляки, которых я знала с детства. Это было странно и пугающе одновременно", – вспоминает Ирина.

"Помню тот самый расстрел наших солдат под Волновахой (22 мая 2014 года - ред.). Потому что это было недалеко от дома моих родителей. Они даже укрывали у себя двоих чудом спасшихся украинских солдат. В тайне от соседей, потому что те бы быстро сдали оккупантам. И солдат, и родителей. Потом ребят удалось успешно вывезти на подконтрольную Украине территорию", – говорит Ирина о событиях той, еще условно "первой" войны.

О работе и врачебной практике на родине пришлось забыть – уже к июню 2014 года Ирина вместе с родителями бежала в Киев подальше от оккупационной антиукраинской власти и "прекрасных" соседей.

"Дома осталась только бабушка, ее не удалось уговорить уехать. Родной брат моего отца оказался ярым приверженцем "русского мира", потому с ними контакт был разорван почти сразу", – говорит женщина.

Медикам приходится работать под бомбежками и вражескими ракетными ударами (Фото: GettyImages)

В Киеве семья, оставив частный дом и квартиру в Донецкой области, все это время до 2022 года жила в арендованной "двушке" спального района. Жизнь пришлось начинать заново. Ирина долго не могла устроиться на достойную работу по специальности, однако через пару лет все же получила должность главы отделений одной из государственных больниц Киева.

Отдельно Ирина вспоминает процедуру выплат компенсаций вынужденно перемещенным гражданам, которая была в Украине в те годы. Иначе как "бред и издевательство" она ее не называет.

"Для того, чтобы получить 350-400 (!) гривен в месяц, надо было собирать кучу документов и потом регулярно их подтверждать. Мы с родителями очень быстро отказались участвовать в этом унизительном процессе", – поясняет она.

Но долго продолжить медицинскую практику Ирине не удалось. 24 февраля 2022 года война пришла в Киев – столицу начали бомбить. "Первые две недели я еще была на рабочем месте, однако работы было немного – в основном сидели в подвале и переносили туда больных, так как воздушные тревоги были очень часто", - вспоминает Ирина.

Понимая, что бомбардировками дело может не ограничиться (угроза оцепления Киева и перемещения боевых действий на улицы столицы была весьма высокой) Ирина вместе с мамой решили выехать за границу – в Германию. Отец остался в Киеве, во-первых, ему еще нет 60 лет, а во-вторых, он сказал что все равно бы не уехал.

"Уезжали очень тяжело, давка на вокзале и в поезде была страшная. Из вещей ничего не брали. Со мной были только мама, кот и ноутбук", – говорит она.

Немецкое правительство выделяет украинским беженцам пособие от 400 евро и выше, а также оплачивает жилье, хотя искать его нужно самостоятельно.

Сегодня Ирина честно говорит, что не уверена в том, вернется ли в Украину. Очень уж тяжело так часто переживать новый стресс бегства и потери всего имущества, а в то, что война закончится в обозримом будущем, она сомневается.

"Сегодня я углубленно учу немецкий язык для того, чтобы подтвердить свой медицинский диплом и получить возможность продолжить практику в Германии. Это возможно, вопреки тому, что многие говорят, будто бы это не так", – уверена она.

"Из-за войны я неоднократно теряла привычный образ жизни, социальные связи, имущество и практику. Без малого 10 лет потрачены и неизвестно, что будет дальше. Я знаю, что Украина победит, но сколько на это уйдет времени… Потому на вопрос о том, вернусь ли я домой, я честно говорю, что не знаю. Очень бы хотелось, но сегодня ответа у меня нет", – заканчивает свой рассказ без пяти минут немецкий доктор.

"Доктор-воин: от детского ковид-отделения до руководства штабом воинского подразделения"

35-летний Игорь Майденко – известный в Днепре педиатр. До войны – заведующий приемно-диагностическим отделением Днепропетровской областной детской клинической больницы. С 2020 года в разгар пандемии – заведующий ковидным детским отделением.

"24 февраля, когда начались бомбардировки, я все понял, взял помповое ружье и пошел на работу. Не мог не пойти, потому что у меня в отделении было двое тяжелобольных ковидных детей. Уже на второй или третий день я связался со своими друзьями военными и мобилизовался – не просто так, а в конкретное подразделение – 98 батальон ТРО ВСУ, в котором служу и по сей день (общение с Игорем растянулось на пару дней, так как у него постоянно пропадала связь на линии фронта)", – рассказывает собеседник.

"В своем подразделении я был назначен руководителем штаба – у меня есть опыт организационной работы и вообще… посчитали, что справлюсь и вроде как справляюсь. В мои полномочия входит налаживание логистики, взаимодействие с другими подразделениями, обеспечение личного состава всем необходимым, коммуникация с волонтерами и так далее - в общем, штаб есть штаб", – говорит Майденко.

Игорь Майденко до и после начала полномасштабной войны (Фото из личного архива Майденко)

По мнению доктора-воина, активные боевые действия закончатся не ранее, чем в конце лета 2023 года. А потому многим придется смириться с тем, что их жизнь, быт и карьера еще долго будут связаны с войной и армией.

"Я очень рад, что в тылу на смену таким как я и моим коллегам докторам (а только из моей больницы на фронт ушло сразу несколько врачей) пришли толковые интерны, которым можно доверять, пока мы воюем. В Украине очень хорошая медицинская школа и традиции, без врачей страна не останется", – говорит он.

Тем не менее после войны придется ко многому привыкать и возвращаться заново, понимает доктор Майденко. Главное – выжить и победить.

Что же касается вручения повесток на блокпостах и в общественных местах, то здесь, по мнению доктора, ситуация двоякая. "С одной стороны, это все немного показуха, причем бесполезная. Толку от таких "воинов поневоле" будет немного, даже если их в итоге и поставят в ружье. Но, с другой стороны, люди должны понимать, что в стране идет война и держать излишне праздных соотечественников мужского пола "в тонусе" вовсе не лишнее с педагогической и профилактической точки зрения", – уверен медик.

Детально о боевых действиях своего пребывающего на передовой 98 батальона начальник штаба, доктор и офицер Майденко говорить отказался. "Поговорим после войны", – сказал он.