Что не так с "доказательными" врачами из соцсетей? Интервью с кандидатом медицинских наук

Что такое доказательная медицина и почему разделение врачей на "доказательных" и "недоказательных" является некорректным? Как совместить научные подходы с индивидуальными потребностями пациента? Почему советы из соцсетей иногда вредят, а опыт врачей старшего поколения не всегда соответствует современным стандартам? Об этом в интервью РБК-Украина рассказала кандидат медицинских наук, семейный врач Наталья Суслова.

Главное:

• Что такое доказательная медицина и почему понятие недоказательности в классическом понимании не существует
• Почему клинические исследования - это очень манипулятивная сфера?
• Что такое врачебная интуиция и помогает ли она врачу в практике?
• Бывает ли такое, что научные данные и опыт врача "не совпадают"?
• Как врач сочетает научные рекомендации с индивидуальными потребностями пациента?
• Бывают ли ситуации, когда приходится отходить от протоколов?
• Что такое персонифицированная медицина?
• Может ли врач должным образом проконсультировать пациента и назначить правильное лечение за 15 минут?
• Что не так с медиками старшего поколения и действительно ли стоит доверять исключительно молодым врачам?
• Медицинские советы в один клик: чем опасны аккаунты врачей в соцсетях и как отличить правду от дезинформации?
• Как в аптеках манипулируют выбором покупателей и почему нельзя верить всем советам фармацевтов?

В эпоху, когда медицинские советы можно найти в несколько кликов, тема доказательной медицины стала как никогда актуальной, а вместе с тем - дискутабельной.

Можно ли доверять медицинским советам из интернета? Что не так с врачами старшего поколения и молодыми блогерами? И как распознать, что в аптеке вами манипулируют и навязывают лишние лекарства? На эти важные вопросы в интервью РБК-Украина ответила кандидат медицинских наук, семейный врач, терапевт, лейтенант медицинской службы Наталья Суслова.

– Что такое доказательная медицина и чем она отличается от "недоказательной"? Почему для врача важно придерживаться принципов именно доказательной медицины?

– Это поле для постоянных дискуссий в медицинском сообществе, поэтому неудивительно, что пациенту бывает крайне сложно понять, что делать именно ему.

Я хочу привести такой пример из своего жизненного опыта. Когда я была студенткой третьего курса, впервые ввели систему тестирования студентов. И прежде чем предложить тестироваться студентам, это тестирование проходил профессорско–преподавательский состав.

Заведующий кафедрой, у которого за плечами уже тогда было более 30 лет опыта, прошел тестирование и получил в итоге оценку 2. И это не было удивлением для него - это было удивлением для нас, студентов.

А суть заключалась в том, что для нас ответ на каждый из вопросов был только один - тот, который написан в учебнике. А у профессора – врача с опытом – вариантов ответов было много, потому что он очень много видел в своей врачебной практике.

Поэтому можно говорить о том, что на самом деле понятие недоказательности в классическом понимании не существует. Мне очень обидно, что мои коллеги–врачи и в дальнейшем продолжают употреблять термин "недоказательная медицина".

Нет недоказательных методов лечения. Есть методы диагностики, лечения и реабилитации с разной степенью доказательности в соответствии с их эффективностью.

Вот так это трактуется в Evidence–based medicine (EBM), где говорится о 5 степенях градации доказательности. В системах этих пяти уровней есть еще своя градация. И самая низкая степень градации - это экспертное мнение без явной критической оценки или основанное на физиологии, стендовых исследованиях и так далее. Соответственно, даже терапия плацебо описана в доказательных градациях, и на нее иногда приходится около 30% доказательности.

Поэтому некорректно говорить "доказательно" и "недоказательно". Конечно, должен быть здравый смысл, и никто не лечит листьями подорожника - такие очевидные вещи врачи априори отвергают.

Вместе с тем доказательная медицина - это медицина, которая основывается не только на сопоставлении данных медицинской практики, но и на лучших и наиболее убедительных научных данных для принятия клинических решений.

Основы доказательной медицины означают и то, что врачи должны сочетать данные клинических исследований, свой клинический опыт с потребностями, пожеланиями и приверженностью пациента к лечению - это все в комплексе обеспечивает оптимальную терапию.

То есть доказательная медицина - это не условно бумага, на которой написано, что нужно делать именно это, только это и больше ничего.

Кроме того, медицина постоянно развивается. Например, 10 лет назад выполняли тест на антитела к Helicobacter pylori (Хеликобактер пилори) и считали, что это - правильный подход для выявления хеликобактерной инфекции. Сейчас же золотым стандартом является эндоскопическое исследование, определение антигена Helicobacter pylori в кале и уреазный дыхательный тест.

Но до сих пор бывают случаи, когда врачи направляют пациентов на диагностику именно по антителам. И назначают лечение, которое не предусматривает антибиотикотерапию. Проблемы пациентов при этом не решаются, люди и в дальнейшем страдают железодефицитной анемией, а потом вынуждены менять врачей.

Хеликобактерная инфекция - это бактериальная инфекция, и лечить ее нужно антибактериальными препаратами. То есть есть бескомпромиссные правила, которых врач должен придерживаться в своей практике, особенно учитывая степень риска из–за неправильного лечения.

– Что такое клинические исследования? Как врачи понимают, что на результаты исследования можно полагаться?

– Клинические исследования - это очень манипулятивная сфера.

Во-первых, манипуляции случаются потому, что многие врачи не имеют доступа к оригинальным исследованиям, поскольку это платные ресурсы. И не все могут заплатить за доступ.

Во-вторых, чтобы прочитать исследование, надо в совершенстве владеть языком оригинала и корректно понимать терминологию.

В-третьих, в наших медицинских университетах, в отличие от многих мировых, нет предмета, который бы учил будущих врачей читать клинические исследования.

Важно понимать дизайн клинического исследования - какой была выборка пациентов, как их разделили на группы, было ли это слепое рандомизированное плацебо-контролируемое исследование и тому подобное.

Если врач не может разобраться в дизайне исследования, то он не сможет понять его сути. Только умение прочитать дизайн исследования дает врачу право интерпретировать его результаты.

Клинических исследований проводится много, и они разные. Доказательная медицина "собирает" суммированные исследования - наиболее когортные, наиболее крупные, наиболее глобальные, и закладывает их в рекомендации для подготовки учебников по внутренней медицине.

– А может ли пациент спросить врача, читает ли он клинические исследования?

– Ежедневно в мире публикуется более двух тысяч новых исследований. Врач их все точно не читает. Врач не может даже посещать все вебинары и лекции – это физически невозможно. А пациент некомпетентен, чтобы задавать такие вопросы. Соответственно, он не может оценивать компетентность врача.

Во время консультации некорректно спрашивать врача, читал ли он исследования. Это не этично, и нигде в мире пациенты этого не делают.

Клинические исследования - это внутренние материалы, которые врачи между собой коллегиально обсуждают, делятся мнениями и дискутируют.

– А что такое врачебная интуиция, помогает ли она в практике? Бывает ли такое, что научные данные и опыт врача "не совпадают"?

– Нет, такого, чтобы не совпадали, не бывает.

Интуиция врача формируется в процессе практической деятельности и приобретения опыта. И врачебная интуиция заключается в том, что многие заболевания имеют разные маски.

Многие симптомы могут "перекрещиваться" в рамках разных диагнозов. Например, у пациента еще нет яркой симптоматики, анализы на грани - сомнительные или даже отрицательные. Но врач понимает, что, учитывая жалобы пациента, есть высокая вероятность, например, ревматоидного артрита.

То есть анализы еще могут "молчать". И в таких случаях интуиция и опыт врача дают ему право действовать off–label, то есть за пределами протоколов. Врач может назначать пробную терапию, например гормональную или противовоспалительную.

Если есть положительная динамика в самочувствии пациента, это дает основания заподозрить, например, серонегативный тип аутоиммунного ревматологического заболевания. Оно не протекает с существенными изменениями в анализе крови, но при этом есть выраженная клиническая картина.

Или, например, есть определенные изменения в общем анализе крови, но этого еще недостаточно, чтобы говорить о каком–то диагнозе. И врач, опираясь на свой опыт, может направить пациента, например, на биопсию костного мозга и "поймать" начало, дебют хронического гематологического заболевания.

У человека может быть интенсивная головная боль, периодическая лихорадка, мигрирующая боль в суставах. Опытный врач знает, что такие симптомы могут свидетельствовать об инфекционном заболевании, которое переносится условно боррелиями или бабезиями.

То есть речь идет об умении мыслить в пределах своего опыта, и тогда включается тонкая интуиция - клиническое мышление.

Конечно, такая интуиция формируется в течение лет врачебной практики. И не каждый врач обладает такой интуицией.

Врачу, кстати, часто комфортно использовать только протоколы и опираться исключительно на них. Однако случается и такое, что врач пошагово придерживается протокола, а в протоколе, например, написано, что для установления какого–то условного диагноза должна быть высокая скорость оседания эритроцитов (СОЭ). И если СОЭ невысокая, значит, по заключению врача, это какая–то другая проблема, тогда как у пациента именно это заболевание, то есть врач ошибся. Он опирался только на протокол, а должен был подключить еще и опыт, в идеале - еще и врачебную интуицию.

Что касается научных данных, то их очень много и они постоянно меняются. Если врач стремится получать новые знания, то он ищет информацию. Например, периодически появляются новые данные по препаратам, и препарат, который ранее считался безопасным, согласно обновлениям уже может считаться условно безопасным. Такие изменения врачам надо отслеживать.

Врач должен не лениться, а искать атипичные случаи, так называемые кейс–репорты (case report), когда в медицинской литературе описывают необычные и нестандартные симптомы определенного, уже всем знакомого заболевания.

Поэтому научные данные и опыт врача должны всегда идти рядом. Наука не может существовать без практики, и наоборот.

– Как врач сочетает научные рекомендации с индивидуальными потребностями пациента? Бывают ли ситуации, когда приходится отходить от протоколов? Например, учитывая сопутствующие заболевания, анамнез, уже имеющиеся назначения и взаимодействие лекарств и тому подобное.

Протокол – это удобно, когда речь идет о неотложной терапии. В таких случаях отходить от протокола нет времени. Есть четкий алгоритм, что делать и как действовать.

Что касается других ситуаций, то во время приема врач должен подробно расспросить пациента об анамнезе, истории жизни, предыдущем опыте приема лекарственных средств, наличии сопутствующих хронических заболеваний и перечне препаратов, которые пациент принимает на данный момент. Это нужно для того, чтобы не было "конфликтов" в назначениях.

Врачи должны читать инструкции к препаратам. У каждого препарата есть побочные эффекты, и это прописано в протоколах. Там описано и перекрестное действие препарата с другими лекарственными средствами.

Доказательный врач должен это учитывать, назначая пациенту лекарство. Нельзя "прикрываться" протоколом, если у пациента возникли нежелательные реакции вследствие неучета врачом индивидуальных факторов. Этим врач, собственно, и компрометирует сам протокол.

Бывает, конечно, и такое, что пациент во время приема забыл что–то сообщить врачу, а потом вспомнил и сказал - это нормально, все мы люди. Если такое случается, схему терапии врач при необходимости корректирует.

– А что такое персонифицированная медицина?

– Персонифицированная медицина и доказательная медицина - это не разные и не параллельные понятия. На сегодня четко определено, что подход к назначению пациенту терапии должен быть персонифицированным.

Врач должен учитывать все нюансы, потому что препаратов очень много. И врач, руководствуясь принципами персонифицированного подхода, подбирает тот препарат, который подойдет именно этому пациенту.

Например, у пациента не только повышенное артериальное давление, а есть еще и хроническая болезнь почек и сахарный диабет. Соответственно, врач персонифицировано подбирает препараты, которые имеют и кардиозащитное, и нефрозащитное действие, а также позволят контролировать уровень глюкозы в крови.

Понятия доказательной и персонифицированной медицины сегодня звучат все чаще. И их нельзя разъединять.

Одним из первых об этом начало говорить мировое кардиологическое сообщество, предложив делать генетику некоторых препаратов(речь идет о фармакогенетике - как генетические особенности человека влияют на действие лекарственных препаратов - Прим. ред.) для того, чтобы лучше подобрать лекарственные средства для разжижения крови.

– А по ургентной помощи в контексте соблюдения протоколов можете рассказать шире? То есть если человек вызвал бригаду экстренной помощи, медики выполнили все необходимые действия согласно протоколу – они дальше уже ни за что не отвечают?

– В ургентных случаях медики четко придерживаются требований протоколов и действуют оперативно.

Они устраняют острое состояние, при необходимости - госпитализируют человека или рекомендуют госпитализацию, также рекомендуют обратиться к врачу согласно их заключению, оставляют официальное письмо. И это все, на этом их полномочия заканчиваются.

– Приходилось ли Вам исправлять ошибки коллег, которые не придерживаются принципов доказательной медицины?

– Есть много разных случаев, но речь идет не о том, что пациенты приходят от "плохих" врачей.

Иногда действительно есть и полипрагмазия(неоправданное и безосновательное назначение большого количества лекарственных средств одновременно - Прим. ред.), и полифармация (применение большого количества лекарственных средств одновременно в рамках схемы терапии - Прим. ред.)

Я - не сторонник такого подхода. Я всегда стараюсь оптимизировать лечение. Но при этом никогда не критикую коллег - это некорректное поведение. Я лишь говорю пациенту, что немного "облегчу" терапию или, например, совмещу препараты между собой. Это нужно для того, чтобы было комфортно и удобно принимать лекарства и при этом достичь эффекта.

Конечно, есть и абсурдные назначения. Даже если они и не навредят (хотя бывает такое, что и вредят), они не решают проблему.

Случается и такое, что врач назначает недостаточную дозировку. Человек принимает это лекарство, но цель лечения не достигается. В таких случаях лично я "дотягиваю" или коррекцией дозировки, или заменяю препарат, или дополняю терапию. Или же оптимизирую лечение, назначая вместо трех препаратов один с фиксированной дозировкой трех действующих веществ. Комбинированные препараты с фиксированной дозировкой действующих веществ, кстати, работают эффективнее, чем если принимать каждое действующее вещество отдельно.

Наталья Суслова объяснила, может ли врач назначить правильное лечение за 15 минут (фото предоставлено врачом)

– Относительно оказания помощи в первичном звене, когда у семейного врача есть только 15 минут на прием. Может ли врач за 15 минут должным образом проконсультировать пациента и назначить правильное лечение?

– Качественно проконсультировать пациента, особенно если это первичное обращение по определенной проблеме, за 15 минут в основном невозможно.

Врач должен разобраться с анамнезом, выяснить, какие хронические заболевания имеет человек, курит он или нет, определить, относится ли пациент к определенной группе риска, учесть побочное действие препаратов, которые назначает.

Какую оплату имеют врачи, принимая на себя такую нагрузку и поток из 30–50 пациентов, - вообще отдельный вопрос.

Но при этом в государственной медицине работает много замечательных врачей.

Система доказательной медицины имеет четкие протоколы, в которых написано, что человек, который обратился к врачу из–за повышения артериального давления, но у него нет дневника давления и липидограммы, должен прийти на следующую консультацию с таким дневником с результатами измерений за 10-14 дней, а также с результатами липидограммы. На основании этих данных в следующий раз за 15 минут врач уже может сделать корректные назначения.

Впрочем, многое зависит от опыта врача и знания основ доказательной медицины. Поэтому бывают случаи, когда уложиться в 15 минут вполне реально.

Я работала и в государственных учреждениях, когда имела 15-минутные приемы. Затем стала заниматься собственной практикой и имею возможность проводить консультацию продолжительностью 1 час.

Кроме того, я как военный врач езжу на восток нашей страны, где имею в гуманитарном автобусе 10-15 минут на пациента, а осмотреть необходимо 50 человек, которых вижу впервые в жизни. При этом я должна им помочь.

Собственно, именно опыт и знание пошаговых алгоритмов доказательной медицины и помогают проконсультировать этих людей, сделать правильные назначения и со спокойной душой уехать, зная, что эти люди дождутся моего следующего приезда через 2-3 месяца.

– Почему даже некоторые врачи не верят в доказательную медицину? И что может быть не так с врачами "старшего" поколения? Ведь пациенты склонны доверять врачам с большим опытом и ищут именно таких специалистов, а молодых избегают, хотя как раз молодые врачи преимущественно и позиционируют себя как "доказательные".

– Кому–то из врачей старшего поколения удобно работать так, как он привык, и руководствоваться в работе тем, что он изучил 20–30 лет назад. Это категория врачей, которых уже не изменить. Такие врачи даже себе не могут объяснить, почему они до сих пор не назначают пациентам, например, статины. Они боятся то за печень, то еще за что-то.

Я вижу это так: врач на самом деле сам не знает, как действует этот препарат, в частности на ту же печень. Он не знает, что делается в мире и в мировом медицинском сообществе, и относительно влияния статинов также.

Среди таких врачей есть те, которые "застыли" на месте. Им достаточно измерить артериальное давление у пациента во время приема, чтобы уже сделать какие–то выводы.

Однако с 2024 года мы имеем рекомендацию просить пациентов вести дневник артериального давления. Однократное измерение давления не дает оснований устанавливать пациенту диагноз "артериальная гипертензия".

Что касается молодежи, то их утверждение, что они именно доказательные врачи, может даже вызвать улыбку у более опытных коллег. Ведь, возвращаясь к предыдущим вопросам, в контексте доказательности надо говорить и об опыте, и о клиническом мышлении, и об интуиции.

И чем больше врач имеет такого опыта, тем глубже он понимает, где должно быть четкое пошаговое выполнение доказательных принципов, а где нужна персонифицированная помощь.

Поэтому "кичиться" доказательностью - это не лучшая черта врача.

Что касается молодых врачей, то есть достаточно грамотные специалисты, но некоторые из них работают "агрессивно", категоричны во многих моментах. Это не всегда правильно.

– А относительно дневника артериального давления - с какого возраста и при каких жалобах человек должен его вести? Или это надо делать по рекомендации врача?

– Раз в три месяца-полгода каждый человек должен несколько дней подряд утром и вечером измерить артериальное давление. Это нужно для того, чтобы отследить, есть ли эпизоды высокого артериального давления, что является предпосылкой для развития артериальной гипертензии.

Если у человека уже было несколько эпизодов повышенного давления, необходимо запланировать визит к врачу. Особенно это важно, если человек уже несколько раз вызывал бригаду экстренной помощи из–за повышенного давления.

И если эпизоды повышенного артериального давления повторяются, то стоит еще до визита к врачу в течение 7 дней вести дневник артериального давления.

Врач во время приема также измерит артериальное давление, параллельно он проанализирует динамику в домашних условиях на основании дневника. Если есть признаки артериальной гипертензии, врач сразу же назначает лечение.

И после того, как подобрали терапию, раз в полгода мы просим пациентов делать контрольные измерения в течение нескольких дней, чтобы понять, есть ли эффект от лечения.

– А что можете сказать о многочисленных аккаунтах в соцсетях врачей с непременной пометкой "доказательный"?

– Недавно был случай, когда молодой врач, который позиционировал себя как доказательный, опубликовал сообщение о том, что препараты для снижения уровня холестерина - фибраты и ниацин - являются абсолютно недейственными и недоказательными.

Однако согласно мировым протоколам и принципам доказательной медицины эти препараты применяют наравне со статинами.

Этот врач фактически написал вещи, которые дезинформируют людей и вводят их в заблуждение.

Когда я вмешалась в это сообщение в комментариях, врач ответил, что советует то, что считает нужным, и пишет на своей странице то, что он хочет. И для него главное, чтобы его услышала аудитория.

То есть "доказательный" врач фактически заявил, что соцсети - это место, где можно говорить что угодно.

Поэтому для меня медицинские аккаунты в Instagram, Facebook и других соцсетях – это часто источник информации, которую следует тщательно проверять из–за большого количества некомпетентных авторов.

Конечно, это касается не всех врачей, но, к сожалению, нередко речь идет именно о некомпетентности и дезинформации.

И если врач выходит из своей практической деятельности в популистскую плоскость, становится блогером, набирает подписчиков и забывает, что он прежде всего является врачом, то он и пишет ложную информацию, а люди при этом ему доверяют.

После таких сообщений очень сложно достучаться до здравого ума человека. Часто бывает совершенно бесполезно приводить пациенту аргументы, подробно "рисовать" конкретно его клиническую ситуацию и тому подобное.

– Информацией из соцсетей многие люди "заменяют" полноценную консультацию врача. Но компетентность врача мы никак не можем оценить – это же не делается по количеству подписчиков и лайков. А сейчас, в условиях полномасштабной войны и ограниченного доступа к медицинской помощи, люди и идут за информацией в интернет. А не было бы правильным вообще запретить аккаунты врачей в соцсетях?

– Люди должны понимать: за то, что написано в Инстаграме, ответственности никто не несет. И это при том, что информация оттуда может навредить.

Если бы у нас врач нес за свои сообщения ответственность, дезинформация туда бы не просачивалась. Во всем мире такие аккаунты в соцсетях как раз и запрещены.

Если говорить о содержании публикаций, то если это нейтральный вопрос, например, разбор препарата, при этом врач подчеркивает, что не дает никаких советов, а лишь сообщает информацию, то вреда в таких постах нет.

Лечебные рекомендации давать нельзя, но просто информировать - это приемлемо. При этом надо подчеркнуть необходимость индивидуальной консультации у врача.

Клинические случаи на основе анонимности также можно разбирать, а как это воспринимать - это ответственность пациента, который это прочитал.

Различные "марафоны" в соцсетях - это очень тонкий вопрос, до которого в нашей стране руки точно дойдут не скоро. А судебных поводов в этом контексте, к сожалению, быть не может.

– Как врачи объясняют пациенту важность лечения, основанного на принципах доказательной медицины? Часто ли пациенты не придерживаются назначений?

– Ответственность за собственное здоровье лежит на плечах пациента. А пациенты, кстати, часто пытаются переложить эту ответственность на плечи врача.

Врач должен четко рассказать человеку о его диагнозе, прогнозе, обо всех сценариях развития событий в зависимости от того, какое лечение будет выбрано. Предлагая различные варианты, врач должен рассказать и о том, какие есть научные данные по каждому варианту.

Надо объяснить, в каких случаях лечение безапелляционно должно быть сложным, длительным и пожизненным.

Если человек уже был у других врачей, он приходит с определенным арсеналом вопросов и с собственным опытом, в том числе и медикаментозной терапии. Это тоже влияет на коммуникацию врача и пациента.

Есть и определенный психотип пациентов, которые приходят к врачу с мешком БАДов и несколькими упаковками валерианы. Есть пациенты, которые очень начитанные и склонны дискутировать. Есть и такие, которые много всего уже испробовали, им ничего не помогало, и тогда они пробовали какие–то экстремальные методы.

Но все это – ответственность пациента. И решение о лечении – всегда за пациентом. А врач ответственен только за свои назначения.

– А есть ли такое явление, как "давление" фармацевтических компаний и аптечного бизнеса на медицину и на пациентов?

– Давайте разграничим понятие "фармация" в понимании "фармацевтические компании" и "аптеки". Это два разных мира.

Аптека - это чистый бизнес и чистый маркетинг. Задача аптек – заработать, при этом безразлично, что продавать.

В аптеках есть и лекарства, которые они продают под собственными торговыми марками (СТМ).

То есть для меня аптека - это в определенной степени место, где могут навязать лекарства, где есть политика по обучению провизоров, а также политика взаимодействия с покупателями.

В украинских аптеках случаются грубые нарушения, которых нет нигде в мире. Фармацевт не может "лечить" пациента в аптеке, так же, как и не имеет права менять назначенный препарат на аналогичный другого производителя.

Фармацевт не имеет права комментировать назначения врача и говорить, что этот препарат "плохой", возьмите вот этот, потому что "он лучше".

Аптечные сети нарушают очень много законов. Речь идет и об официальном законодательстве, и о "человеческих" законах.

Это сплошная беда, и часто мы с коллегами бьем тревогу, потому что пациенты приходят с претензией, что лечение не помогает. А когда начинаем разбираться, что пациент принимал, то выясняется, что он принимал не то, что врач назначил, а то, что в аптеке предложили как лучшую альтернативу.

Если же говорить о фармкомпаниях, то они производят препараты, которые входят в протоколы и имеют самую высокую степень доказательности, содержат действующее вещество, которое работает.

И я подчеркиваю: ответственность за то, что человек кладет себе в рот, лежит только на нем самом. Если человек по совету фармацевта начинает принимать не тот препарат, который ему назначил врач, то за это отвечать должен только он сам.

Ведь если что-то пойдет не так, то пациент не пойдет с претензией в аптеку. Он идет к врачу.

– И напоследок - относительно аттестации врачей. На период военного положения она приостановлена, но набор баллов непрерывного профессионального развития продолжается, причем сейчас он обязателен не только для врачей, но и для среднего медицинского персонала. Имеет ли пациент право спросить врача о прохождении им НПР, чтобы убедиться, что врач повышает свою квалификацию?

– Да, аттестация приостановлена, однако и врачи, и средний медицинский персонал сейчас обязаны набирать баллы БПР и подавать ежегодные отчеты.

Насколько добросовестно врач проходит обучение, проверить сложно. Он может лишь чисто формально пройти тестирование. Может зарегистрироваться, но вообще не посетить учебное мероприятие.

Слушал ли он курс продолжительностью 6-8 часов или был фактическим участником 4-дневного курса - это только на совести врача.

Сертификат с баллами у врача может быть, но гарантии, что он должным образом прошел обучение, нет.

Однако реалии таковы, что пациент не имеет права требовать от врача предоставить информацию о БПР.