В конце августа на национальном военном мемориальном кладбище после года строительства прошли первые захоронения. Сооружение НВМК сопровождали скандалы: от вопроса грунтовых вод до вырубки леса. О проекте мемориала, военной айдентике места памяти и архитектуре в Украине – в разговоре с главным архитектором проекта Сергеем Дербиным для РБК-Украина.
Главное:
– В конце августа на национальном мемориальном военном кладбище начались первые захоронения, в августе был год, как начались работы по сооружению НВМК. Что произошло за последнее время с проектом?
– Важно отметить, что за времена независимости Украина фактически не имела полноценного государственного военного кладбища. Были сформированы только военные сектора на гражданских (коммунальных) кладбищах. Поэтому, Национальное военное мемориальное кладбище – первое в Украине кладбище, которое является одновременно и государственным, и военным на 100%.
В проекте было несколько важных этапов: первый – 19 мая, это дата, когда ГиАГ (Государственная инспекция архитектуры и градостроительства Украины – ред.) выдал сертификат ввода объекта в эксплуатацию. Именно с этой даты кладбище официально начало существовать как официальный государственный субъект. С тех пор начались активные тренировки военных захоронений, организация команды и налаживание рабочего процесса, чтобы полностью быть готовыми к открытию.
Второй важный этап – 29 августа, день Героев, день когда состоялось первое военное захоронение временно Неизвестных Защитников Украины. Торжественная церемония прощания прошла с участием высшего военно-политического руководства страны: президента Украины, министра обороны, главнокомандующего Вооруженных Сил, министра по делам ветеранов. Они личным визитом почтили память первых пяти неизвестных защитников Украины.
Таким образом, то, что де-юре было утверждено 19 мая, де-факто начало работать 29 августа. С тех пор государственное учреждение начало процесс приема заявок на захоронение, и организацию захоронений. А уже 10 сентября состоялось первое захоронение Защитника Украины, чье имя нам известно: это был главный сержант Виктор Климчук с позывным "Горец".
Для Украинского государства это событие исторического значения – создание полноценного Национального военного кладбища. Это очень важный шаг и в истории, и в истории этой войны тоже. И я горжусь тем, что страна смогла пройти этот долгий и сложный путь, и отныне каждый павший Защитник и Защитница Украины имеют достойное место упокоения и уважения.
– Объект к тому моменту уже был полностью готов к захоронениям?
– Объект уже был готов для захоронений – и юридически, и фактически. Проект сложный, поэтому мы разделили на несколько пусковых комплексов. Первый пусковой уже построен, но дошлифовываем визуальную часть: газон, озеленение, фонари и тому подобное.
В общем реализован минимальный необходимый перечень объектов – именно для того, чтобы запустить процесс захоронений, а это 16 полей почетных захоронений, колумбарий, дорожная развязка, подъездная дорога, стоянка. Но первый пусковой комплекс – это лишь часть всей первой очереди строительства, которая площадью 22 гектара, над ней мы будем работать весь следующий год
– Сколько захоронений будут вмещать эти 16 секторов?
– Официально 16 секторов рассчитаны на 5600 захоронений. Но мы планируем на секторах тоже точечно сохранять деревья, а это соответственно будет влиять на финальное количество захоронений. Также одна колумбарная стена рассчитана на 180 мест для установки урн с прахом.
– Расскажите о военной айдентике мемориала. Как посетителям будет понятно, что это именно военное мемориальное кладбище и место памяти о защитниках?
– Национальное военное мемориальное кладбище – объемно-пространственный инженерно-инфраструктурный объект площадью более 100 гектаров.
Когда мы говорим о проектировании объемно-пространственных решений, мы не можем относиться к ним так же, как к разработке дизайна, например, блокнота. Ведь для того, чтобы военный блокнот отличался от обычного, единственное, что можно сделать, – добавить на него военный логотип. И даже это не всегда возможно. Но архитектура – это совсем другая плоскость, подчиняющаяся другим принципам.
Главный принцип, заложенный в этот объект, – это четкость и строгость линий генерального плана, которые олицетворяют военную дисциплину, регулярность и организованность. Именно поэтому в объекте нет художественных "плавающих" линий – все решено строго и четко, как в армии.
Но главным лицом этого мемориала являются надгробные сооружения. Они имеют одинаковую форму, и именно унифицированные надгробные сооружения признак военного кладбища. Это ключевой ответ на вопрос: как понять, что объект является военным? Именно благодаря унификации погребальных форм.
Первые захоронения временно неизвестных Героев прошли 29 августа (фото: РБК-Украина/Виталий Носач)
Мы использовали форму казацких крестов. Потому что именно казацкая эпоха в Украине ассоциируется с воинской славой, достижениями и победами. Образ казацкого креста естественно погружает нас в милитаристскую эстетику. Главный маркер в этом объекте – именно надгробные сооружения. Они все одинаковые, и такая унификация возможна только на военном кладбище.
Это не попытка подчеркнуть "военность" с помощью декоративных символов, как это часто случается тогда, когда готовое здание, созданное под другие функции, пытаются переделать на военный объект и просто добавляют картуши или логотипы. Мы же создали кладбище с нуля, и оно в каждой своей линии говорит о военной идентичности.
Очень часто мы можем видеть в быту, как объекты, созданные для одной функции, искусственно переделывают под совсем другую. Например, приватизированные детские сады, которые строились для детей, начинают выполнять функцию торговых складов.
И тогда архитекторам, которые вынуждены переделывать такие проекты, приходится прибегать к бутафорским решениям. Ведь сам детский сад в своей первоначальной функции не нуждался в дополнительном представлении: по благоустройству, масштабу и пропорциям было видно, что это именно детское учреждение. Но когда его превращают в склад, приходится искусственно приклеивать на фасад логотипы или таблички строительных или финансовых компаний, чтобы объяснить людям, что это уже другой объект.
Подобные примеры мы видели и тогда, когда к гражданским кладбищам присоединяли военные сектора. В таких случаях действительно приходится накладывать дополнительные смыслы: прикручивать военные символы или логотипы, чтобы дать понять, что речь идет о военном захоронении. Это логично и справедливо, когда мы имеем дело с объектами вторичной трансформации.
Наш же объект изначально создан как военный. Он симметричный, светлый, с центральными аллеями, построенный на тех архитектурных приемах, которые присущи именно мемориальной военной архитектуре. Поэтому ему не нужны никакие дополнительные "объяснения", чтобы понять его сущность: это военный некрополь.
Пространственно-архитектурный язык комплекса сам идентифицирует его как военный некрополь. Белый казацкий крест в сочетании с унификацией и одинаковостью надгробных сооружений формирует четкий визуальный код, который ассоциируется исключительно с военной мемориальной архитектурой.
Национальное военное мемориальное кладбище в своем объеме и является частью того, что в будущем будет ассоциироваться с военной айдентикой. Это по сути готовая инфраструктура памяти на десятки лет для будущих поколений. Он сам и является военным символом.
– Были многочисленные нарекания на то, что для строительства мемориала срезается лес. К тому же, часть этого леса входит в Изумрудную сеть – международную сеть природоохранных территорий для сохранения биоразнообразия в Европе и соседних регионах.
– Здесь важно начать с анализа соотношения территории. Общая площадь Изумрудной сети на этой территории – более 6 тысяч гектаров, а участок, отведенный под кладбище, составляет лишь 10% от этой площади. Потенциально необходимая вырубка (дорожки между захоронениями, будущие 14 сооружений и другие элементы) будут занимать площадь менее 1% всей сети.
Учитывая, что строительный процесс всегда сопровождается вырубкой деревьев, этого просто невозможно избежать, мы все равно применяем меры по сохранению некоторых насаждений. Например, пешеходные дорожки иногда огибают дерево, или извилисто проходят между деревьями. Также на некоторых секторах нам тоже удалось сохранить сосны и дубы, которые в будущем станут ландшфотным украшением этого места.
Вообще, Изумрудная сеть не приравнивается к заповеднику или национальному парку. Основным ее объектом охраны являются – биотопы и виды, а не сам лес или деревья. Например, охраняться может конкретный вид птиц. В отличие от территорий природно-заповедного фонда, где запрещена любая деятельность, в Изумрудной сети главное – сохранение биоразнообразия в соответствии с Бернской конвенцией.
Кстати, сейчас во время посещения объекта, можно увидеть и зайцев и даже косуль. Также там постоянно гнездится большое количество птиц – как мелких, так и крупных. На рассвете это вообще, какая-то особая атмосфера, лес и пение птиц. Также, если прогуляться к водовыпарному пруду, там можно встретить уток, которым уже полюбилось это место.
Знаете, за время дискуссий об объекте, я неоднократно слышал, что лучше было бы выбрать чистое поле или заброшенную промышленную территорию. Однако я убежден, что мемориал такого уровня должен быть в живописной пейзажной среде, и эта локация полностью соответствует такому требованию.
Наших Героев нельзя хоронить на месте условного бывшего химзавода.
– Есть ли по вашему мнению сейчас смысл начинать делать меньшие, но все же знаковые мемориалы в других городах Украины? Или все-таки это вопрос, которым стоит заняться после войны?
– Я слышал об инициативе, чтобы у Национального военного кладбища были "филиалы" в регионах. И, наверное, это неплохая история, но мне сложно это комментировать. Думаю, сначала надо, чтобы запустился основной проект. Потому что "филиалы" – это что-то такое, когда есть готовое главное. А главного пока нет полностью.
В целом это правильная идея. Другой вопрос – в стране война, потери, нет бюджетов. Уже четыре года полномасштабной войны, и бюджеты на поддержку жизнедеятельности городов совсем не те, что были раньше.
Но я вижу, что у общества действительно есть большой запрос на реализацию хоть и маленьких, но мемориалов, посвященных памяти. И это невозможно игнорировать, или откладывать на потом: если этот запрос есть, его нужно уже реализовывать.
– Вы стали заниматься таким большим проектом – национальным мемориалом фактически без конкурса, и это одна из ключевых претензий к проекту, наряду с вырубкой леса и другими болезненными вопросами.
– Действительно такие претензии звучали. Но я хочу прояснить: я принял участие в официальном государственном тендере. Єтот способ избрания исполнителя определяет заказчик.
Почему не было конкурса или почему не было других участников? Я не понимаю и не знаю. Потому что, о проекте НВМК говорили весь 2021 год. В течение года Кабмин принимал законы, постановления. Наверное готовились к нему, он был на слуху и в новостях, и я не раз слышал обсуждение этой темы от коллег.
Когда началась именн оуже полномасштабная война в 2022 году, мой мир действительно очень изменился. И в первые дни я принял для себя решение, что все мои действия, весь мой опыт я должен применять только в пользу для нашей страны. И я сосредоточился именно на этом.
Вообще площадка государственных закупок – это известный ресурс и среди строителей и среди архитекторов. До полномасштабной войны там можно было увидеть и проекты по проектированию школ, и благоустройству, реконструкции и реставрации старых зданий. Это обычная практика, но для меня действительно было неожиданно, что участников больше не было.
– Прямо ни один человек не подал?
– Нет, ни один не подал.
– Когда завершится война, есть ли у нас шанс, чтобы новая архитектура была такой, которая нам нравится, и комфортной?
– Я думаю, что не то что есть шанс, а это просто непременно так и будет.
Я действительно верю, что у нас уже сейчас есть этот шанс строить архитектуру, которая будет по-настоящему нашей – современной, достойной и комфортной. Сегодня многие украинские архитекторы на войне, защищают землю, на которой мы будем возводить новые здания и мемориалы.
Думаю, вернувшись с фронта, они принесут в нашу профессию новую силу, новый опыт и новое понимание стоимости жизни и пространства. Я уверен, что все вместе мы сможем создать такую архитектуру, которая будет отражать и нашу боль и нашу устойчивость и одновременно наше стремление жить в новой среде, стремление свободных украинцев.