Немного неуклюжие рифмы распространенного осенью 2015 года нашида могли бы вызвать смех, если бы не кровавый видеоряд, сопровождающий речитатив: бойцы в черных одеждах режут глотки мужчинам со связанными за спиной руками и расстреливают безоружных пленников. Казненные - не россияне, это жители ближневосточных и североафриканских стран, но к моменту публикации нашида ИГ уже освоилось и на территории РФ.

Еще в конце 2014 года часть бойцов одной из джихадистских группировок Кавказа под названием "Дагестанский фронт" объявила о присоединении к "Исламскому государству". "Дагестанский фронт" долгое время был частью общего сепаратистского движения, действующего в северокавказских республиках РФ и ставящего своей целью создание на их территории независимого государства, управляемого по законам шариата - Эмирата Кавказ.

Но глава группировки Рустам Асельдеров в дни наиболее ярких побед ИГ в Сирии и Ираке, вероятно, посчитал строительство всемирного халифата более значимой задачей, чем создание кавказского эмирата. Он, вместе с рядом приближенных, принес присягу на верность главе "Исламского государства" Абу Бакру аль-Багдади.

Эмиром аль-Аднани называет аль-Багдади, объявившего себя главой всех мусульман-суннитов мира, а Абу Мухаммад Кадарский - это имя, которое взял себе Асельдеров по названию дагестанского села Кадар, располагавшегося на территории самопровозглашенного в 1998 и ликвидированного год спустя джихадистского анклава.

Такого рода анклавы, возникавшие на Кавказе в течение 1990-х и в начале 2000-х годов, во многом повторили судьбу похожих территорий в Ираке, Афганистане и других странах исламского мира. Возникшие как разрозненные опорные пункты сопротивления властям, которые воспринимались многими верующими как враждебные исламу и оккупационные, со временем они были уничтожены полицейскими и армейскими силами. Но их бойцы позже стали кадровой основой для более мощных групп сопротивления. Таких как аль-Каида и "Исламское государство".

ИГ в период своего рассвета, пришедшегося на 2014-2015 годы, неоднократно заявляло о своих притязаниях на территорию России. Включение в состав нового халифата всех территорий со значительным мусульманским населением - а в России это не только Кавказ, но и Поволжье - объявлялось шагом, исключительно важным для достижения конечной цели. То есть, для подчинения всего мира. Тогда же ИГ начало вести себя сродни коммерческой сетевой структуре: его основные силы были заняты захватом все новых территорий в Сирии и Ираке, а в Азии, Африке и в России местные джихадисты объявляли себя частью большого халифата и продолжали борьбу с властями своих стран уже под флагом ИГ. Такого рода джихадистская "франшиза" была выгодна всем. "Исламское государство", благодаря формальному вхождению в нее все новых группировок из разных уголков планеты, приобретало все больший вес, укрепляло свой образ халифата, не просто нацеленного на мировое господство, а действительно идущего к этому господству. Влившиеся же в ИГ группы, несмотря на то, что не получали от "большого" халифата финансовой помощи и часто даже не координировали с руководством "Исламского государства" свои действия, в глазах противников превращались в часть исключительно опасной глобальной джихадистской сети.

Отношения центральных властей России с мусульманским населением страны никогда не были простыми. Достаточно вспомнить бесконечные военные экспедиции 19-го века для "усмирению горцев" Кавказа или жестоко подавленное в 1916 году восстание казахов и киргизов, недовольных реквизицией их скота и запасов продовольствия для отправки на фронты Первой мировой войны. Но в новейшей истории в общественном российском сознании понятия "мусульманин" и "враг" стали во многом синонимичны. Произошло это не сразу - в первую чеченскую войну, начавшуюся в 1994 году, власти РФ еще боролись с "чеченскими сепаратистами" - именно этот или похожие на него обороты были в ходу в то время и у чиновников, и у госпропаганды. А вот во вторую, начавшуюся на рубеже 1990-х и 2000-х после взрывов нескольких жилых домов в Москве и Волгодонске (кто стоял за этими взрывами - доподлинно неизвестно до сих пор), врагом власти стало уже "исламистское подполье". Именно на него возложили ответственность за гибель мирных людей чиновники во главе только что с возникшим на вершине власти преемником дряхлеющего президента Ельцина Владимиром Путиным.

Риторика госканалов и генералов заметно поменялась: теперь Москва противостояла уже не кое-как вооруженным чеченским ополченцам, желавшим создать свое государство. Теперь противостояние шло с джихадистами. Для обозначения этих людей в обиход было введено малопонятное, а оттого еще более пугающее определение "ваххабиты" (о происхождении этого термина подробно говорится в материале РБК-Украина "Хранители Святынь, повелители нефти"). Причем, ваххабитом мог быть не только чеченец: газеты и ТВ рассказывали о подполье в Дагестане, Карачаево-Черкессии, Ингушетии и других регионах Кавказа, в которое уходили не только местные жители, но и приезжие турки, арабы и представители других народов, мечтающие о построении на части территории России государства, основанного на законе Аллаха. Адъюнкт-профессор истории из университета Индианы (США) Дмитрий Шлапенток писал в одной из своих статей о том, что сама идея "кавказаского эмирата" родилась не в горах Чечни или Дагестана, а где-то в московских кабинетах еще в 1997 году, вскоре после бесславного для РФ окончания первой чеченской войны.

Однако в среде чеченской элиты сторонники "государства шариата" долгое время уступали в численности и авторитете тем, кто склонялся к светской форме правления (к ним принято относить первого и второго президентов независимой Чечни Джохара Дудаева и Аслана Масхадова). Но в ходе второй войны, особенно после ликвидации умеренных лидеров сопротивления, таких как Масхадов, джихадисты постепенно начали выходить на первые роли. В 2007 году тогдашний глава чеченского сопротивления Доку Умаров объявил о создании Кавказского эмирата, основанного на законах шариата и не ограниченного территорией Чечни.

Радикализация относительно светского сопротивления, превращение его в настоящее джихадистское подполье, распространение борьбы на соседние регионы - это не исключительно российская история. По похожему сценарию шло становление партизанских групп в самых разных точках планеты - от Сомали до Кашмира. Собственно, и "Исламское государство" возникло при обстоятельствах, схожих с теми, что предшествовали становлению Эмирата Кавказ. Последний появился на обломках непризнанной, но де-факто независимой Чечни после победного для федерального центра второго вторжения российской армии. Значительная часть чеченцев не признала власть Москвы и ее ставленников из числа местных коллаборационистов - эти люди стали в итоге костяком будущего эмирата.

Появлению ИГ тоже проложила путь военная интервенция: оккупация Ирака армией США в начале двухтысячных годов и свержение светского авторитарного режима Саддама Хусейна. Группы сопротивления оккупантам что в Чечне, что в Ираке были достаточно разнородными с едва ли не единственной общей чертой - их участники идентифицировали сами себя как мусульмане-сунниты. Так исламская идентичность стала определяющей для самых разных людей с самыми разными устремлениями. Стоит отметить, что оккупационные силы США и российские власти сами приложили руку к построению такой идентичности: первые провели в Ираке выборы, по итогам которых почти все властные полномочия в стране оказались сконцентрированы в руках шиитского большинства страны. Вторые же искали или покупали поддержку в среде мусульманских богословов Кавказа, которых называли представителями "традиционного ислама", противопоставляя их "нетрадиционным" джихадистам.

Мусульманские священнослужители-муфтии, числящиеся в структурах официально признанных властями Духовных управлений мусульман (ДУМ) разных регионов России, в проповедях обрушивались на тех, кто не боялся вслух говорить о недовольстве властями РФ или хотя бы имел свое, отличное от распространяемого ДУМ, мнение о происходящем в стране.

Такие действия приводили лишь к большей радикализации групп сопротивления и включению в число их врагов не только представителей силовых структур и назначенных из Москвы чиновников, но и лояльных российским властям священнослужителей. Кстати, убитый противниками примирения с Россией первый промосковский президент Чечни Ахмат Кадыров, во время войны 1994-1996 годов воевал на стороне сепаратистов и имел титул муфтия республики, то есть, представлял религиозные власти непризнанного государства.

Кадыров-старший, перешедший на сторону федералов и погибший при взрыве бомбы на стадионе в Грозном в 2004 году, - наверное, самая известная из жертв джихадистов в Чечне. В соседнем же Дагестане самым громким религиозным убийством можно считать подрыв смертницы, убившей вместе с собой шейха (религиозного наставника) Саида Афанди в августе 2012 года. Известный в республике как Саид Чиркейский, по названию его родного села Чиркей, шейх в постсоветские годы всячески защищал светские власти России, даже тогда, когда они бомбили его единоверцев-мусульман в Чечне.

Любопытно, что смертницей, убившей шейха, была бывшая актриса махачкалинского драматического театра Аминат Сапрыкина (русская фамилия досталась ей от воспитавшего ее отчима). В другом театре - Оперы и балета - какое-то время работал и ее муж. До ухода к джихадистам это была светская пара - будущая смертница, как рассказывали автору "РБК-Украина" ее дагестанские коллеги по Республиканскому театру, даже появлялась на сцене в откровенных нарядах, запрещенных исламом. Но со временем оба супруга полностью отошли от театральных дел и посвятили себя борьбе с местным истеблишментом, оказались в подполье. В театре это объясняли тягой молодых к чему-то большему, чем обывательское существование от зарплаты до зарплаты.

Любое необдуманное действие центральных или местных северокавказских (а отчасти, и поволжских) властей - обыски в мечетях, аресты проповедников, публикация списков запрещенной религиозной литературы и т. д. - подталкивали к уходу в подполье все новых людей. Но по силе воздействия на российских мусульман все остальные властные инициативы оставило далеко позади решение Кремля принять участие в сирийской войне. Выступив на стороне правительства Башара Асада, российские власти противопоставили себя многочисленным группам сопротивления сирийскому режиму - начиная с тех, кого принято называть умеренными исламистами и заканчивая ИГ - для которых эта ближневосточная война тоже, в первую очередь, религиозная.

Первые антиправительственные выступления в Сирии не имели никакой религиозной подоплеки. В митингах с требованием демократических преобразований, прокатившихся по стране в 2010-2011 годах, принимали участие и представители суннитского большинства, и христиане и алавиты, к которым относится и сам Башар Асад (подробнее о причинах сирийской войны и об алавитах читайте в материале РБК-Украина "Народ Башара Асада: божественный свет, человек на Луне и века геноцида"). Однако агитация крайних суннитских группировок, объяснявших, что народная борьба направлена против привилегированного положения алавитов и - особенно - госпропаганда, с самого начала антиправительственных демонстраций утверждавшая, что за выступлениями стоит радикальное мусульманское подполье, привели к тому, что противостояние довольно быстро приобрело характер межконфессионального.

В первые месяцы и даже годы войны немалую роль в сирийском конфликте играли светские, подчеркнуто удаленные от религиозной риторики группировки, самой заметной из которых была Свободная сирийская армия. Но внутренние противоречия в среде светских оппозиционеров с течением времени привели к фактической дезинтеграции этих группировок и переходу их бойцов в группы, сформированные уже по религиозному признаку (среди противостоящих Асаду групп есть и алавитские, и христианские, но большинство - суннитские). Даже некогда могущественная Свободная сирийская армия начиная с 2016 года де-факто перестала существовать как реальная боевая сила, сейчас ее название и символику используют самые разные группы. Активная помощь режиму со стороны шиитского иранского режима, сопровождаемая почти неприкрытой антисуннитской риторикой, лишь подчеркивала религиозный характер противостояния. Противостояния, в которое Россия вступила на стороне сил, многими на Ближнем Востоке и за его пределами воспринимаемых как враждебные мусульманам-суннитам.

Своей главной целью в Сирии Россия назвала уничтожение ИГ - организации, в которую к тому моменту уже влилась немалая часть джихадисткого подполья Кавказа. Но угрозу для россиян представляли не только кавказские джихадисты. Вскоре после вступления России в сирийскую войну пассажирский "Аэробус" российской авиакомпании "Когалымавиа" был взорван в воздухе вскоре после взлета из аэропорта египетского Шарм-эль-Шейха. Направлявшийся в Санкт-Петербург самолет буквально разорвало в воздухе.

Ответственность за теракт, унесший жизни 224 человек, взяло на себя "Исламское государство". Расследование показало, что бомбу на борт пронес работник аэропорта — идейный сторонник ИГ.

Спастись от таких сторонников за рубежом Россия попыталась, запретив полеты самолетов в Египет. Но вот дома уберечься от опасности оказалось куда сложнее. Объявив, что участие в сирийской войне связано с необходимостью "уничтожать террористов на дальних подступах", власти РФ на самом деле подтолкнули многих своих граждан к действиям, трактуемым уголовным кодексом как "терроризм". Бомбардировки сирийских городов, вызывающие приливы энтузиазма у телепропагандистов, частью российских мусульман воспринимаются как нападение на их братьев и сестер, часто безоружных и не имеющих отношения к ведению боевых действий. Конечно, далеко не все из тех, кто не разделяет энтузиазм властей по поводу убийства сирийцев, присоединяются к ИГ и совершают теракты. Но, судя по годами непрекращающемуся режиму контртеррористической операции в ряде районов Кавказа, судя по унесшему жизни 16 человек взрыву в петербургском метро весной 2017 года или по ряду других не столь масштабных, но многочисленных акций, хватает в России и тех, кто готов мстить государству и его гражданам за смерти мусульман.

Да, время от времени центральным властям удается убить или арестовать кого-то из лидеров подполья, – тот же Рустам Асельдеров был убит федералами в декабре 2016 года – но уничтожить или изгнать из страны всех джихадистов Москве явно не под силу. Российский карательный аппарат уже третье десятилетие воюет с кавказским подпольем, а оно вовсе не намерено исчезать.