Нагорный Карабах: как живет и воюет непризнанная республика
Военный конфликт в Нагорном Карабахе
Апрель принес на Южный Кавказ грохот пушек и запах пороха. Карабахский конфликт, уже позабытый многими за пределами этих гор, вдруг напомнил о себе самым кровавым обострением со времен мирного договора 1994 года.
За 4 дня столкновений армяне и азербайджанцы успели применить едва ли не весь ассортимент имеющегося у них арсенала: артиллерию, системы залпового огня, танки, вертолеты и беспилотники, заставив весь мир говорить о начале новой большой войны. Только по официальным данным по обе стороны фронта погибло свыше ста человек, из них не менее 10 гражданских.
Бои остановились так же внезапно, как и начались - вот уже почти две недели в регионе сохраняется хрупкое перемирие. Но, несмотря на затишье, корреспондент РБК-Украина, все же увидел в Карабахе войну - войну, вот уже 22 года не стихающую в головах у людей.
О том, как живет непризнанная республика, и возможно ли примирение между армянами и азербайджанцами - в репортаже РБК-Украина.
Фото: Нагорный Карабах, 2016 год
Тропа войны
Из столицы Армении, Еревана, в Степанакерт по единственной трассе ехать больше 6 часов. Впрочем, живописные пейзажи заснеженного высокогорья с лихвой компенсируют не только потраченное время, но и дискомфорт набитого под завязку такси.
Еще в Ереване ушлый водитель умудрился утрамбовать в небольшой в общем-то минивэн меня и еще шестерых пассажиров, а на крыше разместить два десятка сумок и коробок. Что поделаешь - всем надо ехать. Трафик между Арменией и непризнанной Нагорно-Карабахской республикой (НКР) и не думает сокращаться из-за какой-то там войны.
Тем более, что войны уже сутки как нет. Во вторник, 5 апреля, Азербайджан и Армения договорились о временном прекращении огня, чтобы уже на следующее утро обвинить друг друга в его нарушении. Да и во все последующие тоже.
Фото: дорога в Степанакерт (Нагорный Карабах), 2016 год
Перемирие замечаешь даже здесь, на трассе. Еще вчера, по рассказам коллег-журналистов, на ней то и дело приходилось обгонять автобусы с армянскими добровольцами, устремившимися защищать Нагорный Карабах “от азербайджанской агрессии”. А сегодня - ни автобусов, ни танков.
В Ереване рассказывают, что очередь перед местным центром военно-патриотической организации “Союз добровольцев “Еркрапа” выстроилась уже утром 2 апреля, спустя всего несколько часов после начала боев в Карабахе.
Само собой, здесь никто не сомневается, что в этот, да и в любой другой раз, первыми выстрелили азербайджанцы - для этого не обязательно даже включать телевизор или читать утренние газеты.
В ближайшие несколько дней во дворе “Еркрапа” будет не протолкнуться - сюда со всей страны будут стягиваться ветераны первой карабахской войны, воспитанники молодежного крыла организации, мужчины и женщины, студенты и домохозяйки - все хотят на войну.
Фото: Нагорный Карабах, 2016 год
Ну, или хотя бы работать в госпиталях. Большинство попадает только в резерв - на фронте в людях пока нет особой нужды, армия справляется, объясняют им. Из 5 тысяч отправленных в Нагорный Карабах добровольцев вскоре после объявления перемирия возвращается половина. К этому времени в списки резервистов записаны уже более 10 тыс. человек. Причем, далеко не все из них из Армении - “Еркрапа” активно работает и за рубежом, среди 12-миллионной армянской диаспоры. Так, по словам пресс-секретаря организации Вартана Вартаняна, из Украины пришел список из более ста добровольцев, готовых воевать за Нагорный Карабах.
Третий ряд пассажирского сидения по дороге в Степанакерт я делю с мужчиной средних лет в спортивном костюме и его сыном. Парнишка лет 12 дремлет, зажатый между нами, то и дело заваливаясь на крутых горных серпантинах. Его отец говорит о чем-то с сидящим впереди знакомым. Из армянской речи я выхватываю русские слова: “майор”, “разведка”, “гаубица”.
Когда водитель на полпути объявляет привал, я спрашиваю у других попутчиков: не военные ли они?
- А ты откуда знаешь?- настороженно удивляются мужчины.
Рубен и Арик служили в этих местах в конце 1990-х. В первую карабахскую воевать не довелось - оба были еще подростками. Из осторожных намеков Рубена я понимаю, что сейчас он собирается наверстать упущенное. Спрашиваю, почему, по его мнению, снова началась война?
- Ты историю учил? Что такое Азербайджан? Откуда взялся Азербайджан? - с ходу заводиться Арик. - Не было до 1918 года никакого Азербайджана. Какие у них могут быть территориальные претензии? Армяне в Карабахе тысячи лет живут. Это все Ленин - Турции Западную Армению отдал, Азербайджану - Карабах. Я этого Ленина маму е**л.
Исторические претензии армян к азербайджанцам мне предстоит выслушать еще не раз. Многие здесь действительно хорошо знают историю, особенно свою, уходящую корнями едва ли не во II тысячелетие до нашей эры.
Фото: Улицы Степанакерта (Карабах, 2016 год)
Кичась древним происхождением, армяне нередко с пренебрежением отзываются о более “молодых” азербайджанцах. Или вообще, отрицая этническую идентичность, называют “турками”. А с турками у армян после геноцида 1915 года все еще хуже, чем с азербайджанцами. Какое уж тут примирение.
Чем ближе к границе с Нагорным Карабахом, тем чаще на трассе попадается военная техника. За городком Горис мы обгоняем четыре тягача с самоходными артиллерийскими установками. Еще один притормозил на повороте к пункту пропуска в НКР, водитель в форме Вооруженных сил Армении, прикидывает, как лучше сманеврировать между скопившихся на КПП легковушек.
Армянской техникой и военными, движущимися в Карабах здесь особо никого не удивишь. Активное участие Вооруженных сил Армении в подготовке и снабжении Армии обороны НКР видно невооруженным глазом.
Однако последние 22 года Ереван с завидным упорством твердил, что в Карабахе нет, и никогда не было армянских солдат и военной техники. Впрочем, неожиданная эскалация конфликта заставила президента Армении Сержа Саргсяна, стоявшего у истоков вооруженных сил Карабаха, говорить не только об открытом военном сотрудничестве с НКР, но и о возможном официальном признании самопровозглашенной республики.
Фото: Нагорный Карабах, 2016 год
КПП на въезде в непризнанную Нагорно-Карабахскую республику - двухэтажная башенка из желтого туфа. Протягивая паспорт в окошко карабахскому полицейскому, прошу не ставить никаких отметок - формально сейчас мне предстоит нарушить государственную границу Азербайджана, неконтролируемую уже вот уже 24 года. Любая отметка в паспорте о въезде в НКР чревата в Азербайджане депортацией, а то и арестом.
Провозившись с документами, мы пропустили впереди себя тягач с САУ и теперь плетемся следом по узкой горной дороге - знаменитому Лачинскому коридору, местной “дороге жизни”, соединяющей Армению и Нагорный Карабах. Сейчас, как и 24 года назад, армянские войска везут по этой дороге не только оружие, но и надежду на победу.
Рубен с сыном выходят, не доезжая до Степанакерта, возле Шуши.
- Приехали. Мы отсюда до военкомата уже сами,- военный прощается со мной по-русски.
Возясь с примотанными к крыше минивэна чемоданами, он вдруг начинает о чем-то спорить с водителем. Отбросив багаж мужчины переходят на крик и яростную жестикуляцию.
- Нет, ты представляешь, он мне денег хотел дать?! - искренне возмущается наш таксист, уже сев за руль. - Что я, азер какой-то, чтобы с добровольца деньги брать?!
Виноград под “Градами”
Утром 7 апреля перед гостиницей “Армения” на центральной площади Степанакерта суетится толпа журналистов. Некоторые, особенно приехавшие в последние два дня, не скрывают профессиональной досады - перемирие не прекращается, война закончилась. Впрочем, военные обещают сегодня куда-то свозить.
У входа в гостиницу уже несколько дней стоит ПТС гостелевидения Армении, телеканал даже организовал в холле студию прямого эфира.
“Война для наших журналистов уже давно стала штатной ситуацией”, - вспоминаю слова директора центра общественных связей аппарата президента Армении Ары Сагателяна.
Слоняясь по холлу гостиницы, наблюдаю, как, готовясь к эфиру, молодой ведущий меняет растянутый разноцветный свитер на приталенный пиджак камуфляжной расцветки. Само собой, с обострением конфликта армянские медиа, независимо от политической принадлежности, резко встали “под ружье“. В перерывах между новостями с линии столкновения телеканалы крутят военные фильмы и патриотические концерты.
Наша поездка к линии фронта тоже отдает военно-патриотической пропагандой - эдакая организованная экскурсия на войну. По словам, коллег, которые находятся в Азербайджане, там ситуация ничем не лучше.
Фото: линия столкновения в Карабахе, 2016 год
Допуск к линии столкновения сильно ограничен, лишь изредка журналистов возят на похороны погибших военных или показывают разрушения от обстрелов НКР в южной части страны. Вслед за политиками, СМИ Азербайджана и Армении обмениваются обвинениями во лжи - занижении данных о потерях, фальсификации военных преступлений.
Сегодня колонна машин и микроавтобусов с журналистами едет в Мартунинский район. Впереди показывает дорогу “Нива” военных, белая, как и большинство автомобилей в Карабахе - так меньше заметна пыль горных дорог.
Фото: дорога в Мартунинский район (Карабах, 2016 год)
В окрестностях села Бердашен (азерб. Каракенд) раскидано несколько позиций Армии обороны НКР. Траншеи артиллеристов щетинятся стволами на восток - до контролируемых Азербайджаном территорий отсюда 2-3 километра.
Эрик и Тигран, 18-летние “срочники”, позируя перед телекамерами наводят свою гаубицу куда-то в сторону вражеских позиций. Детские лица под стальными, еще советскими касками и обшарпанные “калашниковы” никак не вписываются в грозный образ героической карабахской армии. Впрочем, 25 лет назад здесь воевали парни и помоложе.
“Откосить” от призыва в Карабахе практически невозможно, даже учеба в ВУЗе дает юношам отсрочку только на один год, объясняет мне позже министр образования НКР Славик Асрян. Срочная служба и неплохие зарплаты для кадровых военных делают Армию обороны НКР самой массовой на Кавказе - из 150 тыс. человек, живущих в самопровозглашенной республике, служит около 20 тыс. Еще столько же в любой момент могут призвать из резерва.
Вдоль грунтовой дороги, соединяющей позиции артиллеристов тянется большой виноградник. 40-летний Андроник из Бердашена спешно поливает лозу - еще не понятно надолго ли затянется перемирие.
Фото: Армянин ухаживает за виноградом в прифронтовой территории (Карабах, 2016 год)
- Вообще-то мы тут в уже привыкли - на границе постоянно постреливают. Но в этот раз было жестко - долетело даже до села, наверное, из “Града”. Хотя все равно никто не уехал - все готовы защищать свою землю.
“Мы готовы воевать, но не хотим войны”,- эту противоречивую фразу повторяют в эти дни многие карабахцы.
- Мы ведем войну за мир, - говорит президент НКР Бако Саакян на своей первой с начала конфликта пресс-конференции 7 апреля, - Вот уже 25 лет наша цель - построить демократическое государство. Успеха в этом направлении мы добились держа в одной руке оружие, другой - возделывая нашу землю.
Фото: президент непризнанной НКР Бако Саакян (Карабах, 2016 год)
В своем выступлении Саакян ни разу не произносит слово “Карабах” - вместо тюркского названия региона, переводящегося как “черный сад”, здесь предпочитают использовать армянский топоним “Арцах” - “солнечный лес”. В конституции самопровозглашенной республики закреплены оба названия, но сейчас все предпочитают более патриотичное.
Перед журналистами Саакян выступает в военной форме и мягких цивильных туфлях. Несмотря на хорошее знание русского и большое количество иностранных корреспондентов, Саакян говорит на армянском, то и дело поправляя переводчика, путающегося в сложноподчиненных фразах.
Фото: приграничная зона в Нагорном Карабахе, 2016 год
- Вообще, он использует литературный вариант языка, весьма отличающийся от разговорного - это сложный, официальный язык политиков,- поясняет мне корреспондент российского Forbes Артем Галустян.
- Это многое объясняет. Может быть поэтому здесь никак не договорятся о мире.
Фото: зона конфликта в Карабахе, 2016 год
То, что мирные переговоры за последние 22 года так и не дали никаких результатов признает и Саакян. Однако, по его мнению, причина в другом:
- Нынешний формат переговоров ущербен и не позволяет достичь прогресса, пока в них официально не участвует Арцах.
Формально война в Нагорном Карабахе считается конфликтом между Арменией и Азербайджаном. Генассамблея ООН считает регион оккупированной частью Азербайджана. Признать суверенитет НКР не может даже “мать Армения”, как называет ее Саакян.
Так называемая “Минская группа ОБСЕ”, созданная в 1992 году для поиска мирного урегулирования конфликта, в эти дни все же встретилась с руководством самопровозглашенной республики. Впрочем, добиться от ее представителей хоть какой-то определенной позиции не удается.
Последний вариант выхода из кризиса группа предлагала в 2009 году - так называемые Мадридские принципы предполагали возвращение НКР под контроль Азербайджана, предоставление ей временного права на самоуправление, возвращение беженцев и проведение референдума о дальнейшей судьбе региона. Ни Армения, ни Азербайджан не согласились со всеми предложенными пунктами.
Фото: на линии конфликта в Нагорном Карабахе, 2016 год
Фото: линия военного конфликта в Нагорном Карабахе, 2016 год
Невидимый враг
- О чем с азербайджанцами можно договариваться?! - возмущается 50-летняя жительница Мартакерта (азерб. Агдере) Светлана, показывая соседский двор, куда 3 апреля попал снаряд из азербайджанского “града”. - Как мы с врагом снова рядом жить сможем?
В ходе апрельского обострения в Матракерт попало около десятка снарядов. Один из них разорвался рядом со школой - в здании выбило все стекла. После этого местные власти решили эвакуировать из города детей, часть из них теперь живет в моей степанакертской гостинице. Еще спустя неделю после перемирия, многие жители Мартакерта на ночь разъезжаются по соседним селам, боясь обстрелов.
Фото: Жительница Мартакерта, Карабах, 2016 год
Села Талиш и Мадагис, расположенные выше в горах, эвакуированы полностью. Власти НКР утверждают, что 2 апреля, азербайджанские войска, зайдя на окраину Талиша жестоко убили трех местных стариков.
В Мартакерт Светлана приехала в 1988 году из Баку, спасаясь от погромов, как и многие местные армяне. С 1992 года воевала за независимость Карабаха, хотя в то время едва говорила по-армянски - в многонациональном Баку языком межэтнического общения был русский.
- Вот дом, здесь до войны азербайджанцы жили, потом уехали в Россию, я их и не застала даже,- показывает женщина на заброшенное здание на другой стороне улицы,- Так вот, у нас тут 10 лет назад ремонт был, так дети в песке играются и окопы роют. От азербайджанцев, говорят. Так и надо, мне кажется, детей воспитывать, пусть будут готовы к войне.
В Степанакерте министр образования НКР Славик Асрян долго рассказывает мне о военно-патриотическом воспитании в местных школах. Юношей и девушек здесь в старших классах учат обращаться с оружием, оказывать первую помощь раненым. На мой вопрос о том, называет ли школа здесь азербайджанцев врагами Асрян теряется.
- Да этого и не надо. Понимаете, здесь на прошлой войне в каждой семье кто-то погиб. Здесь все это помнят, а не то как раньше с азербайджанцами рядом жили.
В один из дней, отбившись от журналистских групп, я на автобусе отправляюсь один в Мартуни (азерб. Ходжавенд) - некогда город со смешанным армяно-азербайджанским населением. 2 апреля от взрыва упавшего в пригороде снаряда погиб 12 летний ребенок, еще двое получили ранения.
- Да нормально мы как-то раньше жили, на бройлеиной фабрике вместе работали,- вcпоминает 53-летний автомеханник Степан Степанян из города Мартуни, показывая развалины соседского дома, в котором когда-то жили азербайджанцы, - А потом, все начали что-то делить. После погромов в Баку они уехали - понимали, как здесь к ним относятся и не выдержали. А дом уже потом кто-то сжег.
Фото:Степан Степанян, житель города Мартуни (Ходжавенд), в котором проживали армяне и азербайджанцы (Карабах, 2016 год)
Мы пьем чай на маленькой веранде во дворе. Степан признается, что ему тяжело вспоминать события тех дней и, пытаясь сменить тему, принимается показывать мне домашнюю живность: пчел, голубей, кошек, кроликов.
- В этот раз вон там, снаряд упал - машет он рукой в сторону новостроек, - Мне на крышу осколок попал, а на ней еще с прошлой войны от пуль дырки.
Добродушный механик едва ли не единственный встреченный мною здесь армянин, который уверяет, что не чувствует никакой ненависти к азербайджанцам. Но и он не может себе представить мирную совместную жизнь.
- Знаешь, в конце концов может через сто-двести лет все это прекратится. Но я этого не увижу.
Вот уже более 25 лет между армянами и азербайджанцами Карабаха нет никаких контактов на бытовом уровне. Вдоль всей линии соприкосновения нет ни одного пункта пропуска, в Азербайджан вообще не пускают этнических армян - якобы для их же безопасности.
- А, к нам, пожалуйста, пусть въезжают. Только с мирной целью,- примирительно говорит мне полицейский, возвращая документы после на удивление вежливой, как для прифроновой зоны, проверки.
Ни одного азербайджанца
Патруль в Мартуни останавливает меня уже второй раз - полицию вызывают местные жители, с подозрением относящиеся к незнакомцам. Попытки объяснить, что я украинский журналист помогают плохо - накануне украинский МИД заявил о поддержке территориальной целостности Азербайджана.
- Вот вы там у себя Украине почему против Крыма?, - наседает на меня группа пожилых мужчин в парке, - Почему не признаете право на самоопределение...
Рассказывать о ситуации в Украине мне приходится чаще, чем хотелось бы - большинство местных черпают информацию из российских источников. Вообще, влияние России в НКР и Армении заметно невооруженным глазом. Однако тот факт, что последние обстрелы Карабаха велись Азербайджаном, в том числе, и из купленного у РФ оружия, заставили многих пересмотреть свою позицию.
После очередного разговора об Украине и последовавшего общения с полицией, я понимаю, что опоздал на последний автобус в Степанакерт. На остановке со мной знакомится компания молодых парней.
Фото: Армянская молодежь в Мартуни, Карабах, 2016 год
- Ты не обижайся на стариков, они везде шпионов ищут, - извиняется за земляков 20-летний Микаэл. - Сам знаешь, нас тут на днях из “Градов” бомбили - жуть.
Парни решают провести меня к выезду из города, вместе мы пытаемся поймать попутку до Степанакерта. Микаэл - самый старший в компании - он лучше всех говорит по-русски и уже успел отслужить в армии.
- Вообще-то я сейчас тут в музучилище пению учусь, вокалу. Но на днях мобилизуют, наверное,- рассказывает он, - Я же артиллерист-наводчик.
- Тоже будешь из “Градов” стрелять?
- А что делать, если прикажут? Это ж не мы начали, а эти чертовы азики-тазики, отпускает он пару грубых армянских ругательств и вдруг неожиданно добавляет:
- Знаешь, в жизни не встречал ни одного азербайджанца.
Все фото: Игорь Бурдыга
