Дмитрий Шуров: "Без личности музыка ничем бы не отличалась от тишины"

Pianoбой в интервью для Styler рассказал о новом альбоме, концертном контакте, народном доверии и творческом одиночестве

Дмитрий Шуров: "Людям вообще не свойственно легко принимать что-то новое. Я как Скорпион вообще всегда начинаю с отрицания - такой уж крест, ничего не попишешь... Но со временем люди привыкают к тому, что ты существуешь, к тому, что у тебя, как у Бабы-Яги, на все есть свое мнение, и начинают впитывать его и возвращать все сказанное сторицей".

Пьяный тихий мальчик за пианино - вот какие ассоциации вызывает название нынешней инкарнации Дмитрия Шурова Pianoбой. Впрочем, сам фронтмен коллектива, готовящегося в начале ноября выпустить третий альбом, соответствует этому образу примерно так же, как сломанные часы два раза в сутки все же показывают правильное время.

Ничего не скажет вам о настоящем Шурове и его прошлое, расцвеченное рождением в Виннице под знаком Скорпиона, учебой во Франции и американском штате Юта, а также музицированием в группах "Океан Эльзы", Zемфира и Esthetic Education.

Даже хит "Родина" из предыдущего альбома "Не прекращай мечтать" с пронзительными словами "пусть все реки высыхают до последнего ручья, я тебя не променяю, потому что ты родная" уже вовсе не о Шурове.

"После отдачи людям песни перестают принадлежать мне. Я иду дальше", - говорит Дима. Из актуального для него сейчас - песни из будущего альбома. Из актуального всегда - любимая женщина и 12-летний сын Лев, "классный, одаренный, харизматичный пацан".

"Политическая верхушка настолько дискредитировала себя, что простые люди больше доверяют теперь таким, как я"

Шуров: Когда я только начал писать новый альбом (название которого пока держится в тайне), в нем было много социалки и злости. А потом оно все как-то отошло на второй план, и осталась любовь. К женщине, к жизни. Так что альбом, по сути, получается двойной.

В какой момент тема АТО потеряла для вас актуальность?

Шуров: Я человек старорежимный, я не понимаю, что такое АТО. Я просто вижу, что куча моих знакомых сидят в форме на передовой, они называют это словом "война" и у них автоматы с настоящими пулями. За последние два года в Украине появилась уйма людей, которые многое прошли, и что с ними будет дальше делать эта страна, я не знаю. Это люди, которые стали военными, а раньше они не были военными. А теперь у них есть свой кодекс чести и все такое.

Как музыкант чувствует себя в таком наэлектризованном обществе?

Шуров: В данный момент украинские музыканты не могут играть и в России и в Украине, так как их попросту затравят в обществе. Однако у людей память короткая: через месяц уже никто этой истории не вспомнит. Ты постоянно ходишь по минному полю, потому что политики, правящая верхушка уже настолько дискредитировала себя в глазах простых людей, что простые люди теперь доверяют таким, как я, например, и Андрей Хлывнюк (9 октября Pianoбой отыграли в Черкассах совместный концерт с "Бумбоксом", недавно Шуров и Хлывнюк сняли уже второй клип вместе, нетленный "Imagine" Джона Леннона. - Авт.).

И мы сейчас не имеем никакого права сделать неверный шаг, потому что с нас спросят в два раза больше, как это ни странно. Чем у тех, кто "лопатами загребает" и как сыр в масле катается. Поэтому да, музыкантам сейчас непросто. Но, с другой стороны, это мотивирует и бодрит, и выльется со временем в какой-то творческий взлет.

В одном из интервью вы так романтично сообщили, что ваша с женой любовь пахнет хризантемами и Крымом. Сейчас тоже туда ездите?

Шуров: Я очень люблю Крым, но сейчас, конечно же, туда ехать нельзя. Не считаю, что Крым сильно отличается от многих других областей Украины. Многие могли бы оказаться на их месте. Поэтому я не могу этих людей на сто процентов осуждать. Очень легко управлять человеком, который хреново живет, при этом не очень хочет работать над собой, а просто ждет, чтобы кто-то пришел и ему сказал: так надо.

А большинство людей в нашей стране хотят так жить. Артисты ищут продюсера, который скажет им, как выглядеть и что петь. Простые люди просто сидят ждут, пока им поднимут зарплату...

Разумеется, этим украинские люди и отличаются от американцев.

Шуров: Дело не в людях, люди одинаковые везде. Не надо думать, что у нас они более завистливые или ленивые. Просто есть сформированная годами определенная система, устройство, которая дает определенный набор возможностей. У нас, в отличие от, к примеру, США или Франции, где я учился подростом, к реализации себя, к самоуважению детей подталкивали только родители. Что они сделали - то мы и расхлебываем.

Я вот миллион раз уже Украину объезжал по кругу с концертами. И не было такого города, где бы кто-нибудь не подошел после концерта и не сказал: "Вы знаете, я через вас снова заинтересовалась игрой на фортепиано. В детстве очень хотела заниматься, но родители не отвели. Сейчас мне 35 лет, как мне снова начать?"

А в 35 лет уже зажаты пальцы! Хотя - сейчас придумано миллион приборов, чтобы издавать красивые звуки, не учась по многу лет в школе. Например, "гибкое" пианино Seaboard, инструмент нового поколения, изобретенный английскими студентами. У него очень тактильная клавиатура, ты как бы "обнимаешь" ее пальцами.

Фото: Клавиатура нового поколения Seaboard

"Мы со зрителями как бы договариваемся, что сейчас мы полтора-два часа живем на этой планете под названием Pianoбой"

Шуров: Сейчас у нас тоже очень много детей, в которых родители просто не вложили ничего, кроме еды и наставлений. Потому что люди плохо живут, у них не хватает сил подумать о чем-то другом, кроме выживания. Вообще, это ведь сложная работа и много денег - вырастить ребенка свободным человеком, который многое умеет.

У вас с сыном - получается?

Шуров: Надеюсь, да. В будущем году собираюсь вернуться в Юту, в эти лунные пейзажи, и сына хочу взять с собой. Америка оказала на меня очень большое влияние, и я хочу, чтобы она начала на сына его тоже оказывать. В 16 лет я уже делал там сайты - тогда как мама в Виннице, чтобы читать мои имейлы, ходила в единственное в городе учреждение, кажется, торговую палату, где был компьютер с интернетом.

Мне интересно, чтобы сын поучился в разных местах. Ему 12 лет, слава Богу, у него есть детство... Стараюсь его не прессовать, пускай живет и радуется, пока можно. Мы его не пристраиваем в проекты, в которые его постоянно зовут, потому что он действительно классный, одаренный, харизматичный пацан. Играет на гитаре, пианино, барабанах, замечательно поет.

Хочет пойти по папиным стопам?

Шуров: Сейчас у него поломается голос, и мы посмотрим, чем он захочет заниматься. Потому что я, помню, испытал тогда облегчение, когда с меня сняли все эти дурацкие смотры художественной самодеятельности, где я участвовал в 22 номерах из тридцати.

"Концертный контакт" - это любимая часть вашей профессии?

Шуров: Осознанно или нет, на концерте я отдаю людям все лучшее, что есть во мне, по большому счету. Даже моя семья ревнует к этому моменту!

Понимаете, я им отдаю - и они тебе это возвращают радостно. Я настраиваю их, а они настраивают меня. Давно уже не стараюсь никого ломать или что-то навязывать - убедился на опыте, что музыка сама все сделает.

Мы со слушателями как бы договариваемся о ситуации, что сейчас мы полтора-два часа живем на этой планете под названием Pianoбой. Кому не нравится - тот билетов не покупал и не приходил, поэтому мы обоюдно как бы со всем согласны.

И прелесть в том, что Pianoбой еще не настолько сформированный коллектив, что ты заранее знаешь: вот в этом месте я поднимаю руку - и все в зале тоже ее поднимают. Для меня это скорее неприятное ощущение, как будто я уперся головой в потолок. Мне интереснее нащупывать контакт со зрителем. Это дает интересный заряд.

В самом начале Pianoбой был похож на меня, пробивающего лбом стены. Слушатель имел от меня ожидания. Людям вообще не свойственно легко принимать что-то новое. Я как Скорпион вообще всегда начинаю с отрицания - такой уж крест, ничего не попишешь... Но со временем люди привыкают к тому, что ты существуешь, к тому, что у тебя, как у Бабы-Яги, на все есть свое мнение, и начинают впитывать его и возвращать все сказанное сторицей.

Да вы скоро будете собирать стадионы!

Шуров: Нее, стадионы надо планировать как финальный аккорд своей творческой карьеры.

"Я отдаю абсолютно все, что на данный момент имею, и все, чего я жду от человека - это того же самого в ответ. Или хотя бы классное соло"

Шуров: Мы сейчас готовим тур в поддержку нового альбома, и я снова перед дилеммой. У меня больше 30 песен, из которых можно выстроить любой концерт. Можно сделать душевно и лирично, можно драйвово и скакательно, можно артово. Потому что Pianoбой всегда балансировал на этой тонкой линии, в сложной позиции между артом и массовостью. Наше звучание - это не в полном смысле слова арт, но и недостаточно простое и понятное, чтобы быть массовым . Единственный путь - это вырастить свою аудиторию, подтянуть к себе свою прослойку, которая за меня потом будет "стоять с топором".

Чье творчество вызывает у вас постоянный отклик?

Шуров: Джек Уайт (экс-фронтмен The White Stripes. - Авт.). Его музыкальный мир мне близок и понятен. Наверное, мы слушали одну и ту же музыку в детстве.

Есть люди и в Украине, которые делают вещи, цепляющие по-настоящему. Dakh Daughters прекрасны в той нише, в которой они работают. "ДахаБраха" тоже: наверное, людям было бы неинтересно 10 лет смотреть на одни и те же костюмы и шапки, если бы там не было чего-то основополагающего - понятного в международном масштабе драйва.

Сейчас в украинской музыке женский период, женщины рулят, большинство из возникающих украинских исполнителей женщины. DaKooka, Вивьен Морт. В тех же Dakh Daughters поет семь девочек, каждая из которых может в дальнейшем сделать свой сольный проект - возможно, он не будет массовым, но он будет интересным и харизматичным.

Как вам Земфирин проект The Uchpochmack?

Шуров: А уже можно говорить, что это Земфира? (Улыбается.) Учпочмак - это очень круто. У меня есть винил.

Признайтесь, вам ее не хватает?

Шуров: Мне всегда не хватает с ней творческого взаимодействия. Но я никогда не стал бы форсировать эти моменты. Это случилось у нас очень естественно, никто никого не принуждал, не стоял с пистолетом у виска - "ты будешь играть это, я буду играть вот это". Я очень уважаю эту историю за ее искренность и легкость. Поэтому если это возникнет снова - окей, а нет - мне достаточно того, что было.

Дмитрий Шуров, с вами легко сотрудничать? Или вы конфликтный человек?

Шуров: Я с собой сотрудничаю прекрасно. Я конфликтный человек. Я критичный человек. Я резкий человек. Со мной очень сложно. С другой стороны, я отдаю абсолютно все, что на данный момент имею - и творчески, и энергетически, и человечески, - людям, которые со мной сотрудничают. И все, чего я жду от них - это того же самого в ответ, или хотя бы классное соло.

То есть, по сути, мне многого не нужно. Музыка для меня всегда стояла и стоит на первом месте. Мне очень важно, чтобы люди видели в этом не только себя, чтобы "горели" этим. Я понимаю, это очень сложно поддерживать. У всех есть свои истории, тараканы, поэтому бывает трудно. Но я не готов из-за этого становиться другим человеком или перестраиваться.

И так приходится идти на очень много конформизмов, и лучше пусть они лежат в плоскости логистики, поездок, репетиций. Мы ведь репетируем в основном утром, потому что у одного музыканта постоянно планы на вечер, а у другого маленький ребенок, и ему надо после обеда с ним сидеть. Я не могу сказать, что люблю репетировать в 9 утра, когда ни голос ни работает, ни голова. Но мы уже втянулись, это мелочи.

"Мне интересны долгоиграющие связи, мне не интересно "на одну ночь"

Шуров: Я долго носился с идеей найти пару таких, как я, и сделать с ними группу. Но такие, как я, сами создают группы либо сами над собой работают. Очень мало людей готовы объединяться, все хотят feat'ы (сокращение для "featuring"; явление в шоу-бизнесе, когда артист или группа приглашает другого артиста или группу в одну из своих песен, обычно с целью сделать ее более популярной или заработать быстрые деньги для второго артиста. - Авт.). Я по десять писем в день получаю: "давайте сделаем фит".

Но я не хочу делать фит - я хочу делать вместе музыку, не важно, чью, по большому счету. Фиты - это больше маркетинговая штука! Мне интересны более долгоиграющие связи, мне не интересно "на одну ночь". Но найти людей, с которыми мне было бы по-настоящему долго интересно и хотелось бы по-настоящему углубиться во что-то, очень сложно.

Был у меня один такой человек - Юрий Хусточка (басист, соратник по "Океану Эльзы" и Esthetic Education. - Авт.), но он уехал жить во Францию. У него там, слава Богу, все хорошо, он очень счастлив. Мы с ним уже несколько месяцев пытаемся на нейтральной территории пересечься, записать хоть что-нибудь.

Дима, а вы могли бы и с нашими читателями поделиться размышлениями на тему тишины как части творчества?

Шуров: Кандинский в своей книге "Точка и линия на плоскости" много пишет о пространстве между точками. По его мнению, оно и составляет сущность искусства. Так и для меня: в музыке самое главное - это время, пространство между звуками, высказываниями. Причем я имею в виду не просто темп, не то время, которое калькулируется. Я говорю о некоем внутреннем "времени", которое выражает, как человек хочет себя вложить, когда исполняет музыку. Время - это личность человека, которую он вкладывает в произведение, это какие-то микровещи на физиологическом уровне, которые очень сильно меняют музыку даже при одном и том же темпе.

Да, но все еще непонятно, почему вы называете эти "микровещи" временем.

Шуров: Хотите, назовите это "личностью". Время - это малообъяснимая субстанция, в отличие от личности. То, как человек вкладывает себя в музыку, делает ее прослушивание неинтересным. Без личности музыка бы ничем не отличалась от тишины. Потому что это просто набор атомов, точек. А потом на этот набор накладывается человек со своим временем, которое делает музыку уже личностной и интересной. И тогда другие смертные со своими "тараканами" начинают это слушать.

Интересно, вы заставляете себя слушать музыку всех этих непонятных ультрасовременных композиторов?

Шуров: Композиторов не заставляю себя слушать, зачем мне это надо. Заставляю себя иногда послушать самые прогрессивные штуки с точки зрения звука, ведь я еще и саунд-продюсер.

А говорят, если слушаешь что-то непонятное много-много раз, то у тебя в итоге "отрастает еще одно ухо". Ну, это помогает, когда чувствуешь себя в тупике, когда хочется музык новых самых.

Шуров: Нет, я олдскульный в этом плане человек. Есть чакра верхняя, есть нижняя, какая-то музыка открывает только ту или только эту. То есть все это на уровне "цепляет или не цепляет". Никакого сверх-уха для этого не надо. Мне не надо чтоб мне другие композиторы т...ахали мозг. Я достаточно его себе сам т...ахаю.

А то, что вы говорите об ощущении тупика - последний раз, когда со мной такое случилось, в 2009 году, я создал Pianoбой. Это был как ответ на это состояние. У нас был очень насыщенный виток с Земфирой, такая активная история с Esthetic Education, и вдруг я понял, что она закончена, мои друзья разлетаются во все стороны. Пошел играть на барабанах в панк-группу, натер себе кучу мозолей и понял, что это не для меня. А потом взял и написал песню "Смысла.нет", которая стала началом Pianoбоя.

В принципе, я всегда писал очень много музыки, и мечтал о том, что с ней пойдут и слова, и мне будет что сказать, и будет кому это послушать.

Да, вы что-то много внимания уделяете текстам, ведете себя вовсе не характерно для таких махровых пианистов-композиторов, каким вас привыкли воспринимать.

Шуров: Ничего не могу с этим поделать. В новом альбоме у меня один трек будет вообще как целая книга, это интеллектуальный хип-хоп под названием "Вне времени". По музыке, словам, битам, по выбору инструментов, построению формы песни в Украине никто такого не делал до сих пор! При этом будут треки, которые абсолютно легки, прозрачны и жизнеутверждающи, и пара сопливых песен про любовь, без которых музыка невозможна.

Наверное, просто красивой музыки я пишу много помимо Pianoбоя, и получаю от этого полную сатисфакцию. Например, сейчас сочиняю балетную сказку "Вартовi мрiй", которая к Новому году появится в виде телепостановки и в виде "живых" рождественских спектаклей. Для нее даже строят специальный павильон на ВДНХ. Еще пишу музыку в украинские фильмы и сериалы, которые пока не могу анонсировать.

Кроме того, московский театр "Современник" заказал мне музыкально оформить сказку "Золушка". По сути, она рассчитана на взрослых: как говорит сама режиссер, Мачеха там для пап, Фея для бабушек... Король там поет песню "Тяжело быть королем и никто меня не любит", у Золушки абсолютно уникальная песня о маме, которую она поет, когда остается одна. Мы еще не решили, как этот жанр назвать, потому что слово "мюзикл" им не нравится.

Недавно ископаемая украинская группа "Хамерман знищуе вiруси" презентовала панк-оперу "Розовый бутон". У вас, кажется, тоже мелькала подобная задумка...

Шуров: Да, это самый личный из моих проектов, который в будущем году я надеюсь, наконец, реализовать. Оперу "Лев и Лея" по частям пишу с 2010 года. Наверное, с музыкальной точки зрения к ней ближе всего творчество Бьорк: продвинутая смесь академического оркестра с электронщиной и всякими подручными средствами. Сейчас собирается коллектив из очень крутых украинцев, опытных каждый в своей сфере людей - и от меня срочно требуется сложить все части в цельное произведение. Кто конкретно будет задействован в постановке, скажу ближе к делу, так как по опыту знаю, что многие отсеются по дороге.

А книгу свою когда-нибудь напишете?

Шуров: Да, издал бы с удовольствием! Причем уже точно знаю, что в ней будет раздел-послесловие: "Письма моих друзей и современников". У меня дома лежит папочка с таким заглавием, которая постоянно обновляется. Люди часто говорят в письмах то, что не сказали бы в лицо.